Сидевша об руку царя Чрез поприще на колеснице, Державшего в своей деснице С оливой гром, иль чрез моря Протекшего в венце Нептуна, Или с улыбкою Фортуна Кому жемчужный нектар свой Носила в чаше золотой — Блажен! кто путь устлал цветами, И окурил алоем вкруг, И лиры громкими струнами Утешил, бранный славя дух. Испытывал своих я сил И пел могущих человеков; А чтоб в дали грядущих веков Ярчей их в мраке блеск светил И я не осуждался б в лести, Для прочности, к их громкой чести Примешивал я правды глас; Звучал моей трубой Парнас. Но ах! познал, познал я смертных, Что и великие из них Не могут снесть лучей небесных: Мрачит бог света очи их. Так пусть Фортуны чада, Возлегши на цветах, Среди обилий сада, Курений в облаках, Наместо чиста злата Шумихи любят блеск; Пусть лира тг.ровата Их умножает плеск, — Я руки умываю И лести не коснусь, Власть сильных почитаю, Богов в них чтить боюсь. Я славить мужа днесь избрал, Который сшел с театра славы, Который удержал те нравы, Какими древний век блистал; Не горд — и жизнь ведет простую, Не лжив — и истину святую, Внимая, исполняет сам; Почтен от всех не по чинам. Честь, в службе снисканну, свободой Не расточил, а приобрел; Он взглядом, мужеством, породой, Заслугой, силою — орел. Снискать я от него Не льщусь ни хвал, ни уваженья; Из одного благодаренья, По чувству сердца моего, Я песнь ему пою простую, Ту вспоминая быль святую, В его как богатырски дни, Лет несколько назад, в тени Премудрой той жены небесной, Которой бодрый дух младой Садил в Афинах сад прелестной, И век катился золотой, Как мысль моя, подобно Пчеле, полна отрад, Шумливо, но не злобно Облетывала сад Предметов ей любезных И, взяв с них сок и цвет, Искусством струн священных Преобращала в мед: Текли восторгов реки Из чувств души моей. Все были человеки В стране счастливы сей, — На бурном видел я коне В ристаньи моего героя; С ним брат его, вся Троя, Полк витязей являлись мне! Их брони, шлемы позлащенны, Как лесом, перьем осененны, Мне тмили взор. — А с копий их, с мечей Сквозь пыль сверкал пожар лучей; Прекрасных вслед Пентезилее Строй дев их украшали чин; Венцы, Ахилла мой бодрее, Низал на дротик исполин. Я зрел, как жилистой рукой Он шесть коней на ипподроме Вмиг осаждал в бегу; как в громе Он, колесницы с гор бедрой Своей препнув склоненье, Минерву удержал в паденье; Я зрел, как в дыме пред полком Он в ранах светел, бодр лицом, В единоборстве хитр, проворен, На огнескачущих волнах Был в мрачной буре тих, спокоен, Горела молния в очах. Его покой — движенье, Игра — борьба и бег; Забавы — пляска, пенье И сельских тьма утех Для укрепленья тела. Его был дом — друзей. Кто приходил для дела, Не запирал дверей; Души и сердца пища Его — несчастным щит; Не пышные жилища — В них он был знаменит. Я зрел в Ареопаге сонм Богатырей, ему подобных, Седых, правдивых, благородных, Весы державших, пальму, гром. Они, восседши за зерцалом, В великом деле или малом, Не зря на власть, богатств покров, Произрекали суд богов; А где рукой и руку мыли, Желая сильному помочь, Дьяки, взяв шапку, выходили С поклоном от неправды прочь. Тогда не прихоть чли — закон, Лишь благу общему радели; Той подлой мысли не имели, Чтоб только свой набить мамон. Венцы стяжали, ввуки славы, А деньги берегли и нравы, И всякую свою ступень Не оценяли всякий день; Хоть был и недруг кто друг другу, Усердие вело, не месть: Умели чтить в врагах заслугу И отдавать достойным честь. Тогда по счетам знали, Что десять и что ноль; Пиявиц унимали, На них посыпав соль; В день ясный не сердились, Зря на небе пятно, С ладьи лишь торопились Снять вздуто полотно; Кубарить не любили День со дня на другой; Что можно, вмиг творили, Оставя свой покой. Тогда кулибинский фонарь, Что светел издали, близ темен, Был не во всех местах потребен; Горел кристалл, — горел от зарь; Стоял в столпах гранит средь дома: Опрись на них — и не солома. В спартанской коже персов дух Не обаял сердца и слух; Не по опушке добродетель, Не по ходулям великан: Так мой герой был благодетель Не по улыбке — по делам. О ты, что правишь небесами И манием колеблешь мир, Подъемлешь скиптр на злых с громами, А добрым припасаешь пир, Юпитер! — О Нептун, что бурным, Как скатертям, морям лазурным Разлиться по земле велел, Брега поставив им в предел! — И ты, Вулкан, что пред горнами В дне ада молнию куешь! — И ты, о Феб, что нам стрелами Златыми свет и жизнь лиешь! Внемлите все молитву, О боги! вы мою: Зверей, рыб, птиц ловитву И благодать свою На нивы там пошлите, Где отставной герой Мой будет жить. — Продлите Век, здравье и покой Ему вы безмятежной. И ты, о милый Вакх! Подчас у нимфы нежной Позволь спать на грудях.
1796