Сволочинский и Помойский — Кто средь шляхты им чета? — Бились храбро за свободу Против русского кнута.
Храбро бились и в Париже Обрели и кров и снедь; Столь же сладко для отчизны Уцелеть, как умереть.
Как Патрокл с своим Ахиллом, Как с Давидом Ионафан, Оба вечно целовались, Бормоча «кохаи, кохан».
Жили в дружбе; не желали Никогда друг другу зла, Хоть у них обоих в жилах Кровь шляхетская текла.
Слившись душами всецело, Спали на одной постели; Часто взапуски чесались: — Те же вши обоих ели.
В том же кабаке питались, Но боялся каждый, чтобы Счет другим оплачен не был, — Так, и не платили оба.
И белье одна и та же Генриетта им стирает; В месяц раз придет с улыбкой И белье их забирает.
Да, у каждого сорочек Пара целая была, Хоть у них обоих в жилах Кровь шляхетская текла.
Вот сидят они сегодня И глядят в камин горящий; За окном — потемки, вьюга, Стук пролеток дребезжащий.
Кубком пунша пребольшим (Не разбавленным водицей, Не подслащенным) они Уж успели подкрепиться.
И взгрустнулось им обоим, Потускнел их бравый вид. И растроганно сквозь слезы Сволочинский говорит:
«Ничего бы здесь, в Париже, Но тоскую я все больше По шлафроку и по шубе, Что, увы, остались в Польше».
И в ответ ему Помойский: «Друг мой, шляхтич ты примерный; К милой родине и к шубе Ты горишь любовью верной.
Еще Польска не згинела; Все рожают жены наши, Тем же заняты и девы: Можем ждать героев краше,
Чем великий Ян Собеский, Чем Шельмовский и Уминский, Шантажевич, Попрошайский И преславный пан Ослинский».