1
Невидимый, невредимый, силу тайную хранит в сердце родины таимый удивительный магнит. Мне на свете нет покоя, нет удачи, нет добра — неотступною тоскою извела Магнит-гора. Дальним ветром, тихим зовом всё манит меня к себе, будто сына дорогого, непокорного судьбе. Я не раз бывал измучен, падал замертво в мороз, на костре горел горючем, не пролив и капли слез. Но припомню город горный, весь в огнях в вечерний час, — хлынут с радости и с горя слезы теплые из глаз. Я увижу, как по тропам росным утром на заре самым юным рудокопом я пришел к Магнит-горе. И, взрывая камень вечный, день и ночь в земной грозе, верных верностью сердечной больше ста имел друзей. Жил довольный хлебом черным, в праздник чай кирпичный пил, вместо доброй и покорной, непокорную любил. И желанной, нелюбимый, пел я, строя город мой, каждым камушком родимый, каждой гайкою родной.
2
Если я умру без слова, люди, будьте так добры, отвезите гроб тесовый до высот Магнит-горы. Под утесом положите и поставьте столб с доской: «Похоронен старый житель и строитель заводской». Дождь польет могилу летом, и на политом бугре загорится горицветом несгораемый багрец. И воротятся живые, старой дружбой мне верны, сталевары, горновые — бомбардирами с войны.
Над могильником багровым снимут шапки в тишине, задушевным тихим словом, как живому, скажут мне: — Спи, товарищ, ты недаром ел на свете пироги, нашей сталью в громе яром насмерть скошены враги!.. И пойдут друзья спокойно плавить горную руду, как всегда — готовы к войнам, к жизни, славе и труду. Над моим усталым сердцем пусть же, здравствуя, живет всю планету громовержцем потрясающий завод. Как сердца стучат машины, сплав бушует огневой, и да будут нерушимы основания его. Ибо в годы сотворенья я вложил в них долей тонн — камень личного граненья, вечной крепости бетон.
1942