Весна. И с каждым днем невнятней Травой восходит тишина, И голуби на голубятне, И облачная глубина.
Пора! Полощет плат крылатый, И разом улетают в гарь Сизоголовый, и хохлатый, И взмывший веером почтарь.
О, голубиная охота! Уже воркующей толпой Воскрылий, пуха и помета Развеян вихрь над головой!
Двадцатый год! Но мало, мало Любви и славы за спиной. Лишь двадцать капель простучало О подоконник жестяной.
Лишь голуби да голубая Вода. И мол. И волнолом. Лишь сердце, тишину встречая, Все чаще ходит ходуном.…
Гудит година путевая, Вагоны, ветер полевой. Страда распахнута другая, Страна иная предо мной!
Через Ростов, через станицы, Через Баку, в чаду, в пыли — Навстречу Каспий, и дымится За черной солью Энзели.
И мы на вражеские части Верблюжий повели поход. Навыворот летело счастье, Навыворот, наоборот!
Колес и кухонь гул чугунный Нас провожал из боя в бой, Чрез малярийные лагуны, Под малярийною луной.
Обозы врозь, и мулы — в мыле, И в прахе гор, в песке равнин, Обстрелянные, мы вступили В тебя, наказанный Казвин!
Близ углового поворота Я поднял голову — и вот Воскрылий, пуха и помета Рассеявшийся вихрь плывет!
На плоской крыше плат крылатый Полощет — и взлетают в гарь Сизоголовый, и хохлатый, И взмывший веером почтарь!
Два года боя. Не услышал, Как месяцы ушли во мглу: Две капли стукнули о крышу И покатились по стеклу…
Через Баку, через станицы, Через Ростов, назад, назад, Туда, где Знаменка дымится И пышет Елисаветград!
Гляжу: на дальнем повороте — Ворота, сад и сеновал; Там в топоте и конском поте Косматый всадник проскакал.
Гони! Через дубняк дремучий, Вброд или вплавь гони вперед! Взовьется шашка — и певучий, Скрутившись, провод упадет…
И вот столбы глухонемые Нутром не стонут, не поют. Гляжу: через поля пустые Тачанки ноют и ползут…
Гляжу: близ Елисаветграда, Где в суходоле будяки, Среди скота, котлов и чада Лежат верблюжские полки.
И ночь и сон. Но будет время — Убудет ночь, и сон уйдет. Загикает с тачанки в темень И захлебнется пулемет…
И нива прахом пропылится, И пули запоют впотьмах, И конница по ржам помчится — Рубить и ржать. И мы во ржах.
И вот станицей журавлиной Летим туда, где в рельсах лег, В певучей стае тополиной, Вишневый город меж дорог.
Полощут кумачом ворота, И разом с крыши угловой Воскрылий, пуха и помета Развеян вихрь над головой.
Опять полощет плат крылатый, И разом улетают в гарь Сизоголовый, и хохлатый, И взмывший веером почтарь!
И снова год. Я не услышал, Как месяцы ушли во мглу. Лишь капля стукнула о крышу И покатилась по стеклу…
Покой!.. И с каждым днем невнятней Травой восходит тишина, И голуби на голубятне, И облачная глубина…
Не попусту топтались ноги Чрез рокот рек, чрез пыль полей, Через овраги и пороги — От голубей до голубей!
1922