Громкорыкого Хищника Пел великий Давид. Что скажу я о нищенстве Безпризорной любви?
От груди еле отнятый, Грош вдовицы зацвел Над хлебами субботними Роем огненных пчел.
Бьются души обвыклые, И порой — не язык — Чрево древнее выплеснет Свой таинственный крик.
И по-новому чуждую Я припомнить боюсь, Этих губ не остуженных Предрассветную грусть.
Но заря Понедельника, Закаляя тоску, Ухо рабье, как велено, Пригвоздит к косяку.
Клювом вырвет заложника Из расхлябанных чресл. Это сердце порожнее, И полуденный блеск!
Крики черного коршуна! Азраила труба! Из горчайших, о горшая, Золотая судьба!
Январь 1922