Товарищ давний, вновь сосед, Приятный, острый Храповицкой! Ты умный мне даешь совет, Чтобы владычице киргизской Я песни пел И лирой ей хвалы гремел. Так, так, — за средственны стишки Монисты, гривны, ожерелья, Бесценны перстни, камешки Я брал с нее бы за безделья И был — гудком — Давно Мурза с большим усом. Но ежели наложен долг Мне от судеб и вышня трона, Чтоб не лучистый милый бог С высот лазурна Геликона Меня внушал, Но я экстракты б сочинял, Был чтец и пономарь Фемиды И ей служил пред алтарем; Как омофором от обиды Одних покрыв, других мечом Своим страшит И счастье всем она дарит, — То как Я оставить, Которого весь мир теснит? Как Л дать оправить, Который золотом гремит? Богов певец Не будет никогда подлец. Ты сам со временем осудишь Меня за мглистый фимиам; За правду ж чтить меня ты будешь, Она любезна всем векам; В ее венце Светлее царское лице.
1793