Жестокого неба достигли сады, И звезды горели в листве, как плоды.
Баюкая Еву, дивился Адам Земным, незнакомым, невзрачным садам.
Когда же на небе плоды отцвели И Ева увидела утро земли,
Узнал он, что заспаны щеки ее, Что морщится лоб невысокий ее,
Улыбка вины умягчила уста, Коса золотая не очень густа,
Не так уже круглая шея нежна, И мужу милей показалась жена.
А мальчики тоже проснулись в тени. Родительский рост перегнали они.
Проснулись, умылись водой ключевой, Той горней и дольней водой кочевой,
Смеясь, восхищались, что влага свежа, Умчались, друг друга за плечи держа.
Адам растянулся в душистой траве. Творилась работа в его голове.
А Ева у ивы над быстрым ключом Стояла, мечтала бог знает о чем.
Работа была для Адама трудна: Явленьям и тварям давал имена.
Сквозь темные листья просеялся день. Подумал Адам и сказал: — Это тень.
Услышал он леса воинственный гнев. Подумал Адам и сказал: — Это лев.
Не глядя, глядела жена в небосклон. Подумал Адам и сказал: — Это сон.
Стал звучным и трепетным голос ветвей. Подумал Адам и сказал: — Соловей.
Незримой стопой придавилась вода, — И ветер был назван впервые тогда.
А братьев дорога все дальше вела. Вот место, где буря недавно была.
Расколотый камень пред ними возник, Под камнем томился безгласный тростник.
Но скважину Авель продул в тростнике, И тот на печальном запел языке,
А Каин из камня топор смастерил, О камень его лезвие заострил.
Мы братьев покинем, к Адаму пойдем. Он занят все тем же тяжелым трудом.
— Зачем это нужно, — вздыхает жена, — Явленьям и тварям давать имена?
Мне страшно, когда именуют предмет! — Адам ничего не промолвил в ответ:
Он важно за солнечным шаром следил. А шар за вершины дерев заходил,
Краснея, как кровь, пламенея, как жар, Как будто вобрал в себя солнечный шар
Все красное мира, всю ярость земли, — И скрылся. И медленно зрея вдали,
Всеобщая ночь приближалась к садам. «Вот смерть», — не сказал, а подумал Адам.
И только подумал, едва произнес, Над Авелем Каин топор свой занес.
1943