Стихи Якова Петровича Полонского о любви

Стихи Якова Петровича Полонского о любви

Полонский Яков Петрович - известный русский поэт. На странице размещен список поэтических произведений о любви, написанных поэтом. Комментируйте творчесто Якова Петровича Полонского.

Читать стихи Якова Петровича Полонского о любви

Ах, как у нас хорошо на балконе, мой милый! смотри —
Озеро светит внизу, отражая сиянье зари;
Белый там нежится лебедь, в объятьях стихии родной,
И не расстанется с ней, как и ты, друг мой милый,
со мной…
Сколько ты мне ни толкуй, что родная стихия твоя —
Мир, а не жаркое солнце, не грудь молодая моя!

×

Когда, заботами иль злобой дня волнуем,
На твой горячий поцелуй
Не отвечаю я таким же поцелуем,-
Не упрекай и не ревнуй!


Любовь моя давно чужда мечты веселой,
Не грезит, но зато не спит,
От нужд и зол тебя спасая, как тяжелый,
Ударами избитый щит.


Не изменю тебе, как старая кольчуга
На старой рыцарской груди;
В дни беспрерывных битв она вернее друга,
Но от нее тепла не жди!


Не изменю тебе; но если ты изменишь
И, оклеветанная вновь,
Поймешь, как трудно жить, ты вспомнишь, ты оценишь
Мою холодную любовь.

[...]

×

Ты как будто знала, муза,
Что, влекомы и теснимы
Жизнью, временем, с латынью
Далеко бы не ушли мы.


Вечный твой Парнас, о муза,
Далеко не тот, где боги
Наслаждались и ревниво
К бедным смертным были строги.


И, восстав от сна, ни разу
Ты на девственные плечи
Не набрасывала тоги,
не слыхала римской речи,


И про римский Капитолий
От меня ж ты услыхала
В день, когда я за урок свой
Получил четыре балла.


Вместе мы росли, о муза!
И когда я был ленивый
Школьник, ты была малюткой
Шаловливо-прихотливой.


И уж я не знаю, право
(Хоть догадываюсь ныне),
Что ты думала, когда я
Упражнял себя в латыни?


Я мечтал уж о Пегасе,-
Ты же, резвая, впрягалась
Иногда в мои салазки
И везла меня, и мчалась —


Мчалась по сугробам снежным
Мимо бани, мимо сонных
Яблонь, лип и низких ветел,
Инеем посеребренных,


Мимо старого колодца,
Мимо старого сарая,
И пугливо сердце билось,
От восторга замирая.


Иногда меня звала ты
Слушать сказки бедной няни,
На скамье с своею прялкой
Приютившейся в чулане.


Но я рос, и вырастала
Ты, волшебная малютка,
Дерзко я глядел на старших,
Но с тобой мне стало жутко.


В дни экзаменов бывало,
Не щадя меня нимало,
Ты меня терзала, муза,-
Ты мне вирши диктовала.


В дни, когда, кой-как осилив
Энеиду, я несмело
За Горациевы оды
Принимался,- ты мне пела


Про широку степь,- манила
В лес, где зорю ты встречала,
Иль поникшей скорбной тенью
Меж могильных плит блуждала.


Там, где над обрывом белый
Монастырь и где без окон
Терем Олега,- мелькал мне
На ветру твой русый локон.


И нигде кругом — на камнях —
Римских букв не находил я
Там, где мне мелькал твой локон,
Там, где плакал и любил я.


В дни, когда над Цицероном
Стал мечтать я, что в России
Сам я буду славен в роли
Неподкупного витии,-


Помнишь, ты меня из классной
Увела и указала
На разлив Оки с вершины
Исторического вала.


Этот вал, кой-где разрытый,
Был твердыней земляною
В оны дни, когда рязанцы
Бились с дикою ордою;-


Подо мной таились клады,
Надо мной стрижи звенели,
Выше — в небе — над Рязанью —
К югу лебеди летели,


А внизу виднелась будка
С алебардой, мост да пара
Фонарей, да бабы в кичках
Шли ко всенощной с базара.


Им навстречу с колокольни
Несся гулкий звон вечерний;
Тени шире разрастались —
Я крестился суеверней…


Побледнел твой лик, и, помню,
Ты мне на ухо пропела:
«Милый мой! скажи, какая
Речь в уме твоем созрела?


О, вития! здесь не форум —
Здесь еще сердцам народа
Говорит вот этот гулкий
Звон церковный, да природа…


Здесь твое — quousque tandem
Будет речью неуместной,
И едва ль понятен будет
Стих твой — даже благовестный!»


Время шло — и вот из школы
В жизнь ушел я, и объяла
Тьма меня; но ты, о муза,
Друг мой, свет мой, не отстала.


Помнишь,- молодо-беспечны
И отверженно-убоги,
За возами шли мы полем
Вдоль проселочной дороги,-


Нас охватывали волны
Простывающего жара,
Лик твой рдел в румяном блеске
Вечереющего пара,


И не юною подругой,
И не девушкой любимой —
Божеством ты мне казалась,
Красотой невыразимой


Я молчал — ты говорила:
«Нашу бедную Россию
Не стихи спасут, а вера
В божий суд или в мессию.


И не наши Цицероны,
Не Горации — иная
Вдохновляющая сила,-
Сила правды трудовая


Обновит тот мир, в котором
Славу добывают кровью.-
Мир с могущественной ложью
И с бессильною любовью»…


С той поры, мужая сердцем,
Постигать я стал, о муза,
Что с тобой без этой веры
Нет законного союза…


1877

[...]

×

(Фантазия)
_Посв. М. Ф. Штакеншнейдер



Там, под лаврами, на юге —
Странник бедный — только ночь
Мог я взять себе в подруги,
Юга царственную дочь.


И ко мне она сходила
В светлом пурпуре зари,
На пути, в пространствах неба,
Зажигая алтари.


Боже! как она умела
Раны сердца врачевать,
Как она над морем пела!
Как умела вдохновлять!


Но, увы! судьбой на север
Приневоленный идти,
Я сказал подруге-ночи:
«Ненаглядная, прости!»


А она со мной расстаться
Не хотела, не могла —
По горам, от слез мигая,
Вслед за мной она текла.


То сходила на долину
С томно блещущим челом
И задумчиво стояла
Над моим степным костром;


То со мною ночевала
Над рекою, у скирдов,
Вея тонким ароматом
Рано скошенных лугов.


Но чем дальше я на север
Шел чрез степи и леса,
Незаметно холодела
Ночи южная краса…


То, в туманы облачаясь,
Месяц прятала в кольцо;
То с одежд холодный иней
Отрясала мне в лицо.


Чем я дальше шел на север,
Тем гналась она быстрей,
Раньше день перегоняла,
Уходила все поздней.


И молила и стонала…
И, дрожа, я молвил ей:
«Ты на севере не можешь
Быть подругою моей».


И, сверкнув, у синей ночи
Помутилися глаза,
И застыла на ресницах
Накипевшая слеза.


И пошла она,- и белым
Замахала рукавом,
И завыла, поднимая
Вихри снежные столбом.


Сквозь метель на север хладный
Я кой-как добрел домой…
Вижу — ночь лежит в долине
Под серебряной парчой…


И беззвучно мне лепечет:
«Погляди, как я мертва!
Сердце глухо, очи тусклы,
Холодеет голова.


Но гляди — все те же звезды
Над моею головой…
Красотой моею мертвой
Полюбуйся, милый мой.


И поверь, что, если снова
Ты воротишься на юг,
В прежнем блеске я восстану,
Чтоб принять тебя, мой друг!


С прежней негой над тобою
Я склоню главу мою
И тебе, сквозь сон, над ухом
Песню райскую спою»…


1858

[...]

×

Я не приду к тебе… Не жди меня! Недаром
Едва потухло зарево зари,
Всю ночь зурна звучит за Авлабаром[*](http://Авлабар — часть города Тифлиса.).
Всю ночь за банями поют сазандари[**](http://Сазандар — певец.).


Здесь теплый свет луны позолотил балконы,
Там углубились тени в виноградный сад,
Здесь тополи стоят, как темные колонны,
А там, вдали, костры веселые горят —


Пойду бродить!- Послушаю, как льется
Нагорный ключ во мгле заснувших Саллалак[***](http://Саллалаки — юго-западная часть Тифлиса.),
Где часто, вижу я, мелькает твой личак[****](http://Личак — головной убор грузинки, в виде длинной вуали, обыкновенно откинутой назад.).


Не ты ли там стоишь на кровле под чадрою,
В сиянье месячном?!- Не жди меня, не жди!
Ночь слишком хороша, чтоб я провел с тобою
Часы, когда душе простора нет в груди;


Когда сама душа — сама душа не знает,
Какой любви, каких еще чудес
Просить или желать — но просит — но желает —
Но молится пред образо небес,


И чувствует, что уголок твой душен,
Что не тебе моим моленьям отвечать,-
Не жди!- я в эту ночь к соблазнам равнодушен —
Я в эту ночь к тебе не буду ревновать.


1849

[...]

×

Моя судьба, старуха, нянька злая,
И безобразная, и глупая, за мной
Следит весь день и, под руку толкая,
Надоедает мне своею болтовнёй.
Когда-то в карты мне она гадала
И мне сулила много светлых дней;
Я, как ребёнок, верил ей сначала,
Доверчив был и уживался с ней.
То штопая, то делая заплаты,
Она не раз при мне ворчала на беду:
«Вот погоди! как будем мы богаты,
Я от тебя сама уйду…»
А между тем несутся дни и годы —
Старуха всё ещё в моём углу ворчит,
Во всё мешается, хлопочет и, свободы
Лишая разум, сердце злит.
И жизнь моя, невольно, как-то странно
Слилась с её житьём-бытьём,
И где бы ни был я, один ли — беспрестанно
Мне кажется: мы с ней вдвоём.
Проснусь ли я душою, озарённый
Внезапной мыслию иль новой красотой,
Плаксивое лицо старухи раздражённой
Как жёлтое пятно мелькает предо мной.
Хочу любить… «Нет, — говорит, — не вправе,
Не смеешь ты, не должен ты любить».
Уединясь, мечтаю ли о славе,
Она, как мальчика, придёт меня дразнить.
И болен я — и нет мне сил подняться,
И слышу я: старуха, головой
Качая, говорит, что вряд ли мне дождаться
Когда-нибудь судьбы иной.

×

Лес, как бы кадильным дымом
Весь пропахнувший смолой,
Дышит гнилью вековою
И весною молодой.


А смолу, как слезы, точит
Сосен старая кора,
Вся в царапинах и ранах
От ножа и топора.


Смолянистым и целебным
Ароматом этих ран
Я люблю дышать всей грудью
В теплый утренний туман.


Ведь и я был также ранен —
Ранен сердцем и душой,
И дышу такой же гнилью
И такою же весной…


1888, Ф. ж.д. Райвола

[...]

×

Когда на листья винограда
Слетала влажная прохлада
С недосягаемых вершин;
Когда вечерний звон Гелата
В румяных сумерках заката,
Смутив пустыни грустный сон,
Перелетал через Рион, —
Здесь, на кладбищах, позабытых
Потомством, посреди долин,
Во мгле плющами перевитых
Каштанов, лавров и раин,
Мне снился рой теней, покрытых
Струями крови, пылью битв, —
Мужей и жён, душой сгоревших
В страстях — и в небо улетевших,
Как дым, без мысли и молитв…
Но тщетно посреди видений
Мой ум наставника искал:
В их тесноте народный гений
Лучом бессмертья не сиял!


И проносился рой духов,
Как бы ища своих следов,
Над прахом тел, давно истлевших,
Под грудами не уцелевших
Соборов, башен и дворцов.
В устах, для мира охладевших,
На всё звучал один ответ:
«Здесь было царство — царство пало…
Мы жили здесь — и нас не стало…
Но не скорби о нас, поэт!
Мы пили в жизни полной чашей;
Но вам из гроба своего,
В усладу бедной жизни вашей,
Не завещали ничего!..»


И пронеслись… Но сквозь туманы
Протёкших лет передо мной
Неотразимой красотой
Мелькает образ Дареджаны…
В её глазах — любовь и мгла,
Тоска на мраморе чела,
В груди огонь желаний скрытых —
И возмутительных страстей
Зараза — и коварный змей
В улыбке уст полураскрытых.

[...]

×

Корабль пошел навстречу темной ночи…
Я лег на палубу с открытой головой;
Грустя, в обитель звезд вперил я сонны очи,
Как будто в той стране таинственно-немой
Для моего чела венец плетут Плеады
И зажигают вечные лампады,
И обещают мне бессмертия покой.


Но вот — холодный ветр дохнул над океаном;
Небесные огни подернулись туманом…
И лег я ниц с покрытой головой,
И в смутных грезах мне казалось: подо мной
Наяды с хохотом в пучинный мрак ныряют,
На дне его могилу разгребают —
И обещают мне забвения покой.


1859

[...]

×

1


Не князь, красавец молодой,
Внук иверских царей,
Был сокровенною мечтой
Ее цветущих дней.
Не вождь грузинских удальцов —
Гроза соседних гор —
Признаньем вынудил ее
Потупить ясный взор.
Не там, где слышат валуны
Плеск Алазанских струй,
Впервые прозвучал ее
Заветный поцелуй.
Нет, зацвела ее любовь
И расцвела печаль
В том жарком городе, где нам
Прошедшего не жаль…
Где грезится сазандарам
Святая старина,
Где часто музыка слышна
И веют знамена.


2


В Тифлисе я ее встречал…
Вникал в ее черты:
То — тень весны была, в тени
Осенней красоты.
Не весела и не грустна,-
Где б ни была она,
Повсюду на ее лице
Царила тишина.
Ни пышный блеск, ни резвый шум
Полуночных балов,
Ни барабанный бой, ни вой
Охотничьих рогов,
Ни смех пустой, ни приговор
Коварной клеветы,
Ничто не возмущало в ней
Таинственной мечты…
Как будто слава, отразясь
На ней своим лучом,
В ней берегла покой души
И грезы о былом,
Или о том, кто, силу зла
Изведав, завещал
Ей всепрощающую скорбь
И веру в идеал…


3


Я помню час, когда вдали
Вершин седые льды
Румянцем вспыхнули и тень
С холмов сошла в сады,
Когда Метех с своей скалой
Стоял, как бы в дыму,
И уходил сионский крест
В ночную полутьму.
Она сидела на крыльце
С поникшей головой,
И, помню, кроткий взор ее
Увлажен был слезой.


О незабвенной старине
Намек нескромный мой
Смутил ее больной души
Таинственный покой.
И мне казалось, в этот миг
Я у нее в глазах
Прочел ту повесть — что прошла
Тайком в ее мечтах:


4


«Он русским послан был царем,
В Иран держал свой путь
И на пути заехал к нам
Душою отдохнуть.
Желанный гость — он принят был
Как друг моим отцом;
Не в первый раз входил он к нам
В гостеприимный дом;
Но не был весел он в тени
Развесистых чинар,
Где на коврах не раз нам пел
Заезжий сазандар;
Где наше пенилось вино,
Дымился наш кальян,
И улыбалась жизнь гостям
Сквозь радужный туман;
И был задумчив он, когда,
Как бы сквозь тихий сон,
Пронизывался лунный свет
На темный наш балкон;
Его горячая душа,
Его могучий ум
Влачили всюду за собой
Груз неотвязных дум.
Напрасно север ледяной
Рукоплескал ему,
Он там оставил за собой
Бездушную зиму;
Он там холодные сердца
Оставил за собой,
Лишь я одна могла ему
Откликнуться душой…
Он так давно меня любил,
И так был рад, так рад,
Когда вдруг понял, отчего
Туманится мой взгляд…


5


И скоро перед алтарем
Мы с ним навек сошлись…
Казалось, праздновал весь мир,
И ликовал Тифлис.
Всю ночь к нам с ветром долетал
Зурны тягучий звук,
И мерный бубна стук, и гул
От хлопающих рук.
И не хотели погасать
Далекие огни,
Когда, лампаду засветив,
Остались мы одни,
И не хотела ночь унять
Далекой пляски шум,
Когда с души его больной
Скатилось бремя дум,
Чтоб не предвидел он конца
Своих блаженных дней
При виде брачного кольца
И ласковых очей.


6


Но час настал: посол царя
Умчался в Тегеран.
Прощай, любви моей заря!
Пал на сердце туман…
Как в темноте рассвета ждут,
Чтоб страхи разогнать,
Так я ждала его, ждала,-
Не уставала ждать…
Еще мой верующий ум
Был грезами повит,
Как вдруг… вдруг грянула молва,
Что он убит… убит!
Что он из плена бедных жен
Хотел мужьям вернуть,
Что с изуверами в бою
Он пал, пронзенный в грудь,
Что труп его — кровавый труп —
Поруган был толпой
И что скрипучая арба
Везет его домой.
Все эти вести в сердце мне
Со всех сторон неслись…
Но не скрипучая арба
Ввезла его в Тифлис,-
Нет, осторожно между гор,
Ущелий и стремнин
Шесть траурных коней везли
Парадный балдахин;
Сопровождали гроб его
Лавровые венки,
И пушки жерлами назад,
И пики, и штыки;
Дымились факелы, и гул
Колес был эхом гор,
И память вечную о нем
Пел многолюдный хор…


И я пошла его встречать,
И весь Тифлис со мной
К заставе эриванской шел
Растроганной толпой.
На кровлях плакали, когда
Без чувств упала я…
О, для чего пережила
Его любовь моя!


7


И положила я его
На той скале, где спит
Семья гробниц и где святой
Давид их сторожит;
Где раньше, чем заглянет к нам
В окошки алый свет,
Заря под своды алтаря
Шлет пламенный привет;
На той скале, где в бурный час
Зимой; издалека
Причалив, плачут по весне
Ночные облака;
Куда весной, по четвергам,
Бредут на ранний звон,
Тропинкой каменной, в чадрах,
Толпы грузинских жен.
Бредут, нередко в страшный зной,
Одни — просить детей,
Другие — воротить мольбой
Простывших к ним мужей…
Там, в темном гроте — мавзолей,
И — скромный дар вдовы —
Лампадка светит в полутьме,
Чтоб прочитали вы
Ту надпись и чтоб вам она
Напомнила сама —
Два горя: горе от любви
И горе от ума».


1879

[...]

×

Много песков поглощают моря, унося их волнами,
Но берега их сыпучими вечно покрыты песками.


Много и песен умчит навсегда невозвратное время —
Новые встанут певцы, и услышит их новое племя.


Если погибну я, знаю, что мир мои песни забудет;
Но для тебя, нежный друг мой, другого певца уж не будет.


Если погибну я, знаю, что свет не заметит утраты;
Ты только вспомнишь те песни, под звуки которых цвела ты.


Я просветил твоё сердце — а ты, ты мой ум помрачила;
Я улыбаться учил — а ты плакать меня научила.


Так, если смолкну я, страстно любя тебя, друг благородный,
Где — разреши мне последний вопрос мой, — где будет холодный


Прах мой покоиться? там ли — в далёких пределах чужбины,
Здесь ли, в саду у тебя, близ тебя, под навесом раины?.

[...]

×

Нет, нет! не оттого признаньем медлю я,
Что я боюсь — она не отзовётся
Мне на мою любовь, холодный смех тая,
Что старая печаль, как лютая змея,
Опять в душе моей проснётся!
Друг! разрушать мечты уж я привык давно
И сердце у меня готово к новым ранам;
Не в первый раз мне суждено
Быть самому себе тираном.
Но… если я любим… но если с первых слов
Она сама мне бросится на шею!..
Сказать ли, отчего я медлю и робею?
Кто перед женщиной, рыдая, пасть готов,
Тот не готов ещё назвать её своею;
Кто с юных лет страстей обуздывал язык,
Кто приучён людьми не верить их участью,
Кто к лицемерию привык —
Тому нужна привычка к счастью.
Так, если б грешнику нежданно отворён
Был рай небесный — долго б он
Не мог войти в него, растерян и смущён.
Измученной душой как бы не доверяя
Гостеприимной сени рая.

×

(Мотив из признаний Ады Кристен)


Пусть по воле судеб я рассталась с тобой,-
Пусть другой обладает моей красотой!


Из объятий его, из ночной духоты,
Уношусь я далеко на крыльях мечты.


Вижу снова наш старый, запущенный сад:
Отраженный в пруде потухает закат,


Пахнет липовым цветом в прохладе аллей;
За прудом, где-то в роще, урчит соловей…


Я стеклянную дверь отворила — дрожу —
Я из мрака в таинственный сумрак гляжу —


Чу! там хрустнула ветка — не ты ли шагнул?!
Встрепенулася птичка — не ты ли спугнул?!


Я прислушиваюсь, я мучительно жду,
Я на шелест шагов твоих тихо иду —


Холодит мои члены то страсть, то испуг —
Это ты меня за руку взял, милый друг?!


Это ты осторожно так обнял меня,
Это твой поцелуй — поцелуй без огня!


С болью в трепетном сердце, с волненьем в крови
Ты не смеешь отдаться безумствам любви,-


И, внимая речам благородным твоим,
Я не смею дать волю влеченьям своим,


И дрожу, и шепчу тебе: милый ты мой!
Пусть владеет он жалкой моей красотой!


Из объятий его, из ночной духоты,
Я опять улетаю на крыльях мечты,


В эточ сад, в эту темь, вот на эту скамью,
Где впервые подслушал ты душу мою…


Я душою сливаюсь с твоею душой —
Пусть владеет он жалкой моей красотой!


1876

[...]

×

Улеглася метелица… путь озарен…
Ночь глядит миллионами тусклых очей…
Погружай меня в сон, колокольчика звон!
Выноси меня, тройка усталых коней!


Мутный дым облаков и холодная даль
Начинают яснеть; белый призрак луны
Смотрит в душу мою — и былую печаль
Наряжает в забытые сны.


То вдруг слышится мне — страстный голос поет,
С колокольчиком дружно звеня:
«Ах, когда-то, когда-то мой милый придет —
Отдохнуть на груди у меня!


У меня ли не жизнь!.. чуть заря на стекле
Начинает лучами с морозом играть,
Самовар мой кипит на дубовом столе,
И трещит моя печь, озаряя в угле,
За цветной занавеской кровать!..


У меня ли не жизнь!.. ночью ль ставень открыт,
По стене бродит месяца луч золотой,
Забушует ли вьюга — лампада горит,
И, когда я дремлю, мое сердце не спит
Все по нем изнывая тоской».


То вдруг слышится мне, тот же голос поет,
С колокольчиком грустно звеня:
«Где-то старый мой друг?. Я боюсь, он войдет
И, ласкаясь, обнимет меня!


Что за жизнь у меня! и тесна, и темна,
И скучна моя горница; дует в окно.
За окошком растет только вишня одна,
Да и та за промерзлым стеклом не видна
И, быть может, погибла давно!..


Что за жизнь!.. полинял пестрый полога цвет,
Я больная брожу и не еду к родным,
Побранить меня некому — милого нет,
Лишь старуха ворчит, как приходит сосед,
Оттого, что мне весело с ним!..»


1854

[...]

×

Лета идут — идут и бременят —
Суровой старости в усах мелькает иней, —
Жизнь многолюдная, как многогрешный ад,
Не откликается — становится пустыней —
Глаза из-под бровей завистливо глядят,
Улыбка на лице морщины выгоняет.
Куда подчас нехороша
Улыбка старости, которая страдает!
А между тем безумная душа
Еще кипит, еще желает.
Уже боясь чарующей мечты,
Невольно, может быть, она припоминает,
При виде каждой красоты,
Когда-то свежие и милые черты
Своих богинь, давно уже отцветших, —
И мнит из радостей прошедших
Неслыханные радости создать,
Отдаться новым искушеньям —
Последним насладиться наслажденьем,
Последнее отдать.


Но страсть, лишенная живительной награды,
Как жалкий и смешной порыв,
Сменяется слезой отчаянной досады,
Иль гаснет, тщетные желанья изнурив.
Так музыкант, каким бы в нем огнем
Ни пламенели памятные звуки,
С разбитой скрипкой, взятой в руки,
Стоит с понуренным челом.
В душе любовь — и слезы — и перуны —
И музыки бушующий поток —
В руках — обломки, — порванные струны
Или надломленный смычок.

Год написания: 1866

[...]

×

Пришли и стали тени ночи
На страже у моих дверей!
Смелей глядит мне прямо в очи
Глубокий мрак ее очей;
Над ухом шепчет голос нежный,
И змейкой бьется мне в лицо
Ее волос, моей небрежной
Рукой измятое, кольцо.


Промедли ночь! густою тьмою
Покрой волшебный мир любви!
Ты, время, дряхлою рукою
Свои часы останови!


Но покачнулись тени ночи,
Бегут, шатаяся, назад.
Ее потупленные очи
Уже глядят и не глядят;
В моих руках рука застыла,
Стыдливо на моей груди
Она лицо свое сокрыла…
О солнце, солнце! Погоди!


1842

[...]

×

_Посв. Н. В. Гербелю



Выйду — за оградой
Подышать прохладой.
Горе ночи просит,
Горе сны уносит…
Только сердце бредит:
Будто милый едет,
Едет с позвонками
По степи широкой…
Где ты, друг мой милый,
Друг ты мой далекий?


Ночь свежее дышит —
Вербою колышет,
Дрожью пробирает.
Соловей рыдает.
Высыхайте, слезы!
Улетайте, грезы!
Дальний звон пронесся
За рекой широкой…
Где ты, друг мой милый,
Друг ты мой далекий?


Зорька выплывает —
Заревом играет.
Я через куртину
Проберусь в долину…
Я лицо умою
Водой ключевою…
Вон и домик виден
На горе высокой…
Где ты, друг мой милый,
Друг ты мой далекий?


1859

[...]

×

I.


Раз, — юноша пылкий, — в вакханку влюбясь,
? Я за город шёл с ней в полуденный час;
? Тирс, хмелем повитый, ласкал ей плечо;
? Вакханка шла с пляски, дыша горячо…
Но не усталость ей грудь волновала,
Глаза были влажны, — улыбка блуждала.


II.


Зефир волосами вакханки играл…
? Прохлады ища, я шаги замедлял…
? Лес тенью одел нас. Казалось, сама
? Вакханка глазами искала холма…
Как вдруг нас подметил сатир и, скачками,
Догнал, и прилёг, и пополз за кустами.


III.


В досаде — я к морю, где пели валы
? У ската песчаного знойной скалы, —
? Там, к солнцу ревнуя, — весь трепет и пыл, —
? Я грудь её тенью моей заслонил:
Вдруг вижу, сатир на уступе лесистом
Уселся, — и пыл мой приветствует свистом.


IV.


В досаде — я в горы, где мрамор, плющом
? Повитый, местами отмечен резцом, —
? Пещера была там, и маки цвели…
? Вакханка бледнела… уста её жгли…
Глаза её меркли… вдруг, слышу, — затопал
Сатир и, открыв нас, в ладоши захлопал.


V.


«Чем этого бога в восторг я привёл?
? Нет! полно!» — сказал я, взволнован и зол, —
?«Не время нам нежиться! полно шутить,
? Убью, если нечем иным отомстить!»
Вакханка меня обхватила руками
И шепчет мне: «пусть он хохочет над нами!»


VI.


— «Но эта насмешка мне кровь леденит,
? Я камень схвачу, — и он будет убит!».
? — «Постой! он задорен, хитёр и силён,
? Я драки люблю, — но с ним бой неравён,
Пусти! я пойду — и шепну лишь словечко,
Уйдёт он, и будет смирен, как овечка.»


VII.


И встала нагая вакханка, у ног
? Моих покидая измятый венок,
? И вышла на солнце. Сатир её ждал,
? Ей, зубы оскалив, лукаво мигал;
Она ему на ухо что-то сказала,
И тирс уронила, и с ним побежала.


VIII.


Глазам я не верил, как будто во сне…
? Я к ней; — но она обернулась ко мне
? И, громко смеясь, закричала: «прощай!
? Не вынес ты смеха, — теперь догоняй!»
И в гневе, проклятье пославши Зевесу,
Я тирс её поднял и бросился к лесу.


IX.


Я видел, как обнял он цепкой рукой
? Весёлой изменницы стан молодой,
? Как белые ноги вакханки моей
? Козлиных прыжков его были резвей,
Как, взвизгнув, она за рога уцепилась,
И вдруг на спине у него очутилась.


X.


И, в брод, там, где в пену свалился утёс,
? Весь в брызгах, скача, он вакханку понёс.
? За ними стремглав прибежал я к реке… —
? Копыто сатира увязло в песке…
Я тирс в него бросил, — тирс в сучьях повиснул…
Он вверх побежал и, дразня меня, свистнул.


XI.


И, с торжеством мне махнувши рукой,
? Вакханка исчезла с ним в чаще лесной.
? Вернулся мой ум, я как вкопанный стал:
?«Спасибо за первый урок!» — закричал…
И крик мой, в лесу повторяемый эхом,
Вдали мне откликнулся бешеным смехом.

[...]

×

Как промаюсь я, службы все выстою,
Да уйду на ночь в келью свою,
Да лампадку пред девой пречистою
Засветив, на молитве стою…


Я поклоны творю пред иконою
И не слышу, как сладко поют
Соловьи за решеткой оконною,
В том саду, где жасмины цветут…


Но когда, после долгого бдения,
Я на одр мой ложусь, на меня,
Сладострастием вея, видения
Прошлой жизни встают ярче дня.


Замыкаю ль ресницы усталые —
Я тону в бездне сладостных грез:
Все-то вижу глаза ее впалые…
Плечи бледные… волны волос…


Начинаю ль дремать — тяжко дышится,-
Я безумца в себе узнаю;
Мне сквозь сон ее жалоба слышится
На беспутную юность мою…


И в слезах призывая спасителя,
Крик ребенка я слышу — и в нем,
В сироте, чую вечного мстителя
За любовь, что покрыл я стыдом…


И нет сил одолеть искушение!
Забывая молитву мою,
У погибшей прошу я прощение,
Перед ней на коленях стою…

[...]

×

Не нужны божьим небесам
Явленья призрачные… Вечность —
Одно спасет и сохранит,-
Божественную человечность.


Земля земную втянет плоть,-
В мрак унесет ее химеры,-
Одна бессмертная любовь
Нам оправдает силу веры.


Но вера скудная моя
Могучих крыл не отрастила:
Страшна ей вечность впереди
И омерзительна могила.


Быть человеком не легко,-
Труднее, чем создать поэму,
Сломить врага, воздвигнуть храм,
Надеть в алмазах диадему!..


1890

[...]

×

Помню, где-то в ночь с проливным дождём
Я бродил и дрог под чужим окном;
За чужим окном было так светло,
Так манил огонь, что я — стук в стекло…
Боже мой! какой поднялся содом!
Как встревожил я благородный дом!
«Кто стучит! — кричат, — убирайся, вор!
Аль не знаешь, где постоялый двор!..»
Ваше сердце мне — тоже дом чужой,
Хоть и светит в нём огонёк порой,
Да уж я учён — не возьму ничего,
Чтоб с отчаянья постучать в него…

×

Г о с т ь


Что б это значили — вижу, сегодня ты
Дом свой, как храм, убрала:
Между колонн занавесы приподняты,
Благоухает смола.
Цитра настроена; свитки разбросаны;
У посыпающих пол
Смуглых рабынь твоих косы расчесаны…
Ставят амфоры на стол.
Ты же бледна,- словно всеми забытая,
Молча стоишь у дверей.


А с п а з и я


Площадь отсюда видна мне, покрытая
Тенью сквозных галерей,
Шум ее замер — и это молчание
В полдень так странно, что вновь
Сердце мне мучит тоска ожидания,
Радость, тревога, любовь.
Буйных Афин тишину изучила я:
Это — Перикл говорит;
Если бледна и молчит его милая,
Значит весь город молчит…
Чу! шум на площад и- рукоплескания —
Друга венчает народ —
Но и в лавровом венке из собрания
Он к этой двери придет.


1855

[...]

×

Кто поневоле оторвал
От сердца с болью нестерпимой
Любимых дум предмет любимый,
Кто постепенно разрушал
Свои святые убежденья
И, как ночное привиденье,
На их развалинах стонал —
Пускай надменно презирать,
Негодовать и отрицать
Он грустным пользуется правом;
Он дорого его купил:
Ценою напряжённых сил,
Ценой труда в поту кровавом.
И пусть ему с тоской в очах
Внимает молодое племя,
Быть может, в злых его речах
Таится благ грядущих семя.


А ты, что видел жизнь во сне,
И не насытился вполне,
И не страдал святым страданьем!
Не потому ли осмеять
Ты рад любовь — святыню нашу, —
Что сам не в силах приподнять
И смело выпить эту чашу?
Поверь — затерянный в толпе,
Ты скоро наконец судьбе
Протянешь руку; постепенно,
В тревоге мелочных забот,
Твой голос дерзкий и надменный
Неповторяемо замрёт.

×

Любви не боялась ты, сердцем созревшая рано:
Поверила ей, отдалась — и грустишь одиноко…
О бедная жертва неволи, страстей и обмана,
Порви ты их грязную сеть и не бойся упрека!


Людские упреки — фальшивая совесть людская…
Не плачь, не горюй, проясни отуманенный взор твой!
Ведь я не судья, не палач,— хоть и знаю, что злая
Молва подписала — заочно, смеясь — приговор твой.


Но каждый из нас разве не был страстями обманут?
Но разве враги твои могут смеяться до гроба?
И разве друзья твою душу терзать не устанут?.
Без повода к злу у людей выдыхается злоба…


И все, что в тебе было дорого, чисто и свято,
Для любящих будет таким же священным казаться;
И щедрое сердце твое будет так же богато —
И так же ты будешь любить и, любя, улыбаться.

[...]

×

За окном в тени мелькает
Русая головка.
Ты не спишь, мое мученье!
Ты не спишь, плутовка!


Выходи ж ко мне навстречу!
С жаждой поцелуя,
К сердцу сердце молодое
Пламенно прижму я.


Ты не бойся, если звезды
Слишком ярко светят:
Я плащом тебя одену
Так, что не заметят!


Если сторож нас окликнет —
Назовись солдатом;
Если спросят, с кем была ты,
Отвечай, что с братом!


Под надзором богомолки
Ведь тюрьма наскучит;
А неволя поневоле
Хитрости научит!


Октябрь 1844

[...]

×

Я еду — мрак меня гнетет —
И в ночь гляжу я; огонек
Навстречу мне то вдруг мелькнет,
То вдруг, как будто ветерок
Его задует, пропадет...-
Уж там не станция ли ждет
Меня в свой тесный уголок?.


Ну что ж!.. Я знаю наперед —
Возница слезет с облучка,
И кляч усталых отпряжет,
И, при мерцаньи ночника,
В сырой покой меня сведет
И скажет: ляг, родной мой, вот
Дощатый одр — засни пока…


А ну, как я, презрев покой,
Не захочу — не лягу спать,
И крикну: «Живо, хрыч седой,
Вели мне лошадей менять!..
Да слушай ты… впряги не кляч —
Лихих коней, чтоб мог я вскачь
Опередивших нас догнать…


Чтоб мог прижать я к сердцу вновь
Все, что вперед умчал злой рок:
Свободу — молодость — любовь,-
Чтоб загоревшийся восток
Открыл мне даль — чтоб новый день
Рассеял этой ночи тень
Не так, как этот огонек».


1876

[...]

×

— Подойди ко мне, старушка,
Я давно тебя ждала.—
И косматая, в лохмотьях,
К ней цыганка подошла.
— Я скажу тебе всю правду;
Дай лишь на руку взглянуть:
Берегись, тебя твой милый
Замышляет обмануть...—


И она в открытом поле
Сорвала себе цветок,
И лепечет, обрывая
Каждый белый лепесток:
— Любит — нет — не любит — любит.—
И, оборванный кругом,
«Да» сказал цветок ей темным,
Сердцу внятным языком.


На устах ее — улыбка,
В сердце — слезы и гроза.
С упоением и грустью
Он глядит в ее глаза.
Говорит она: обман твой
Я предвижу — и не лгу,
Что тебя возненавидеть
И хочу и не могу.


Он глядит все так же грустно,
Но лицо его горит…
Он, к плечу ее устами
Припадая, говорит:
— Берегись меня!— я знаю,
Что тебя я погублю,
Оттого что я безумно,
Горячо тебя люблю!..


1856

[...]

×

Твой светлый лик вчера являлся мне
В каком-то странном полусне.
Ты на меня смотрела с состраданьем,
Как будто перед расставаньем.


Лаская слух, звучал мне голос твой:
«Не умирай, о милый мой!
Не уноси с собой в поток забвенья
Твою любовь — твои стремленья.


Ещё не всё изведано тобой
Под этим солнцем и луной.
Ты погибал, в холодной тьме блуждая, —
Блуждал, любви моей не зная.


Дай сердце мне! Его я сберегу:
Здесь на земле я всё могу…
Могу к труду твои направить руки,
Могу твои прославить муки.


Приди ко мне! Склонись на грудь мою!
Узнай, как я тебя люблю!..»
И в полусне, твоим речам внимая,
Я плакал, недоумевая…


Как счастия земного сон живой,
Ты, вся любовь, была со мной.
И нежные твои лобзал я руки —
И трепетал, боясь разлуки…

[...]

×

Я, двух корабликов хозяин с юных дней,
Стал снаряжать их в путь: один кораблик мой
Ушел в прошедшее, на поиски людей,
Прославленных молвой,

Другой — заветные мечты мои помчал
В загадочную даль — в туман грядущих дней,
Туда, где братства и свободы идеал,
Но — нет еще людей.

И вот, назад пришли кораблики мои:
Один из них принес мне бледный рой теней,
Борьбу их, казни, стон, мучения любви
Да тяжкий груз идей.

Другой кораблик мой рой призраков принес,
Мечтою созданных, невидимых людей,
С довольством без рабов, с утратами без слез,
С любовью без цепей.

И вот, одни из них, как тени прошлых лет,
Мне голосят: увы! для всех один закон,—
К чему стремиться?! знай — без горя жизни нет;
Надежда — глупый сон.

Другие мне в ответ таинственно звучат:
У нас иная жизнь! У нас иной закон…
Не верь отжившим, пусть плывут они назад,—
Былое — глупый сон!

×

О, что хочешь говори!
Я не дам себя в обиду...-
Я верна тебе,- и я
От тебя живой не выйду.


Пусть бранят меня,- зовут
Невозможной, неотвязной!
Для меня любовь — клянусь!-
Не была забавой праздной;


Я поверила твоей
Клятве вечной, непритворной,
И сопернице не дам
Разорвать союз наш кровный…


Закаленная нуждой,
Отрицаемая светом,
Я к распутным не пойду
За спасительным советом.


Пусть расчет их верен,- пусть
Им потворствуют законы,
Никому твоей любви
Не продам за миллионы!


Бей меня или — убей!
Я твоя,- твоей умру я,
С вечной жаждою любви,
Нежных ласк и поцелуя.


Где бы ты ни пропадал,
С кем бы ни был,- на пороге
Будет тень моя стоять,-
Не сойдет с твоей дороги.


Сколько б ты ни изменял,
Что б ни делал,- друг мой милый!-
До могилы ты был «мой»,
Будешь «мой» и за могилой…


1895

[...]

×

Сборник поэзии Якова Петровича Полонского о любви. Полонский Яков Петрович - русский поэт написавший стихи о любви.

На сайте размещены все стихотворения Якова Петровича Полонского о любви. Любой стих можно распечатать. Читайте известные произведения поэта, оставляйте отзыв и голосуйте за лучшие стихи о любви.

Поделитесь с друзьями стихами Якова Петровича Полонского о любви:
Написать комментарий к творчеству Якова Петровича Полонского о любви
Ответить на комментарий