Читать стихи Генрих Вениаминовича Сапгира
Умный Кролик
Сел за столик.
А затем в одно мгновенье
Сочинил стихотворенье:
УМНЫЙ КРОЛИК
СЕЛ ЗА СТОЛИК
— Синица-певица,
Что видела в нашем лесу?
— Летала, видала
Весну на грачином носу.
— Синица-певица,
Откуда так пахнет весной?
— Лиловый подснежник
Проклюнулся в чаще лесной.
— Синица-певица,
А день-то сегодня каков?
— Высокое небо
И пёрышки в нём облаков.
— Синица-певица,
Так что же мы в почках сидим?
— Ещё не пора вам,
Листочкам, порхать, молодым.
— Синица-певица,
Когда же, когда же, когда?
— Спросите у Солнца.
— У этого тёплого? Да?
Пробудился я сегодня —
На дворе сияет солнце.
Я подумал:
«Как вчера.
Если завтра будет то же,
Если завтра будет солнце,
Замечательно! Ура!»
А вчера что я подумал?
Я подумал про сегодня:
«Если завтра будет солнце,
Замечательно! Ура!»
Значит, я вчера подумал,
Что сегодня — это завтра.
Но когда пройдёт сегодня,
Назовут его «вчера».
Значит, так: проснусь я завтра
И подумаю:
«Сегодня
На дворе сияет солнце —
И сегодня, как вчера».
А потом настанет завтра,
Будет новое сегодня.
Как чудесно жить на свете!
Замечательно! Ура!
К фотографу пришёл однажды кто-то:
— Пожалуйста, прошу вас сделать фото. —
Фотограф мигом снял его. А тот
Обиделся и фото не берёт:
— Таким я грустным вышел на портрете,
Как будто я совсем один на свете.
А у меня есть кто-то, для кого
Я тоже, может быть, важней всего!
Был человек отзывчивый и добрый,
Позвать кого-то предложил фотограф:
— Я вас обоих рядышком сниму,
Чтоб не было обидно никому.
Подпрыгнул кто-то, мигом — за ворота!
Вернулся кто-то и привёл кого-то.
И вот, друг друга за руки схватив,
Они сидят и смотрят в объектив.
Щелчок — и фотокарточка готова.
Но кто-то с кем-то чуть не плачут снова
И говорят фотографу: — Взгляни,
Сидим, бедняжки, мы совсем одни.
Да на себя смотреть нам неохота!
Ну кто ж узнает, что у нас есть кто-то...
Старик фотограф успокоил их:
— Я с радостью сниму вас всех троих.
И так сто раз за кем-то бегал кто-то.
Друзей и близких — стало их без счёта.
И на лугу зелёном, говорят,
Их снял фотограф двести раз подряд.
[...]
он философствовал в саду: голубой крови не бывает,
тысячу человек поставь в очередь, у каждого возьми — всё равно красная
тысяча человек голубой крови, а поставь в очередь — красная очередь
тысячу поставь в очередь — очередь красной крови
тысяча человек — очередь! очередь! — крови-то! крови! — красная всё равно
красная кровь философствовала: голубой крови не бывает,
поставь и возьми: красная красная голубая — всё равно красная
в саду /философствовал он/ крови не бывает
в тазу /философствовал он/ отблеск голубой
в саду голубой крови философствовал нечеловек
Тысяча нечеловек: не бывает! не бывает! крови не бывает — каждого возьми
весь голубой философствовал: не бывает голубой
очередь философствовала: крови — не бывает
крови — бывает
человек — не очередь
всё — не равно
Белесоглазый, белобровый,
косноязычный идиот.
Свиней в овраге он пасёт.
Белесоглазый, белобровый,
кричит овцой, мычит коровой.
Один мужик в деревне. Вот —
белесоглазый, белобровый,
косноязычный идиот.
Верёвкой чёрной подпоясан,
на голом теле — пиджачок.
Зимой и летом кое в чём,
верёвкой чёрной подпоясан.
Он много ест. Он любит мясо.
По избам ходит дурачок,
верёвкой чёрной подпоясан,
на голом теле — пиджачок.
Вдова — хозяйка пожилая —
облюбовала пастуха.
Собой черна, ряба, суха
вдова — хозяйка пожилая.
Но сладок грех. Греха желая,
зазвала в избу дурака.
Пылая, баба пожилая
борщем кормила пастуха.
Урчал. Бессмысленно моргая,
таращил мутные глаза.
Так чавкал, что хрустело за
ушами — и глядел моргая.
Как сахар, кости разгрызал.
Пил молоко, как пес, лакая.
Насытился. Сидит, рыгая.
Как щели, мутные глаза.
Как быть, что делать бабе вдовой?
Он — как младенец. Спит пастух.
Тряпье. Капусты кислый дух...
Как быть, что делать бабе вдовой?
Она глядит: мужик здоровый,
литая грудь, на скулах пух.
Как быть? Что делать бабе вдовой?
В ней кровь разбередил пастух.
Вдруг ощутила: душит что-то,
Всё учащённей сердца стук.
Босая — к двери. Дверь — на крюк!
К нему! Упало, брякнув, что-то
и разбудило идиота.
В его мычании — испуг.
— Не бойся! — жарко шепчет кто-то.
Всё учащённей сердца стук...
Ночь. Ночь осенняя, глухая,
всё холоднее, всё темней.
На лампу дует из сеней.
Ночь, ночь осенняя, глухая.
В садах шуршит листва сухая.
Черна деревня. Нет огней.
Ночь! Ночь осенняя, глухая.
Всё холоднее, всё темней.
Спят на полу и на полатях.
Ворочаются на печи.
Как печи, бабы горячи.
И девкам душно на полатях.
Там сёстры обнимают братьев
среди подушек и овчин.
Возня и вздохи на полатях.
Томленье, стоны на печи.
Парней забрали. Служат где-то.
Мужья — на стройках в городах.
В тайге иные — в лагерях.
Иных война пожрала где-то.
Зовут их бабы! Нет ответа.
Деваться девкам не-ку-да!
В солдатах парни, служат где-то,
в столицах, в дальних городах.
Тоскуют бедра, груди, спины.
Тоскуют вдовы тут и там.
Тоскуют жёны по мужьям.
Тоскуют бедра, груди, спины.
Тоскуют девки, что невинны.
Тоскуют самки по самцам.
Тоскуют бедра, груди, спины -
тоскуют, воя, тут и там!
И лишь рябая — с идиотом.
Лежат, обнявшись. Дышит мгла.
Сопят. В любви рябая зла!
Блудит рябая с идиотом.
Лампадка светит из угла.
Христос с иконы смотрит: кто там?
А там — рябая с идиотом.
Сопит и трудно дышит мгла.
Вот лопоухий, редкобровый,
шерстистолобый идиот.
Уснул, открыв слюнявый рот.
Вот лопоухий, редкобровый
урод. Но сильный и здоровый.
Один мужик в деревне. Вот,
вот — лопоухий, редкобровый
и вислогубый идиот!
[...]
Принцесса
Была прекрасная,
Погода
Была ужасная.
Днём,
Во втором часу,
Заблудилась
Принцесса в лесу.
Смотрит — полянка
Прекрасная,
На полянке землянка
Ужасная.
А в землянке -
Людоед:
— Заходи-ка
На обед.
Он хватает нож,
Дело ясное,
Вдруг увидел,
Какая… прекрасная!
Людоеду сразу стало
Худо.
— Уходи, — говорит, -
Отсюда.
Аппетит — говорит, -
Ужасный.
Слишком вид — говорит, -
Прекрасный!
И пошла
Потихоньку принцесса,
Прямо к замку
Вышла из леса.
Вот какая
Легенда ужасная!
Вот какая
Принцесса прекрасная!
А, может быть, было всё наоборот:
Принцесса
Была ужасная,
Погода
Была прекрасная.
Днём,
Во втором часу,
Заблудилась
Принцесса в лесу.
Смотрит — полянка
Ужасная,
На полянке землянка
Прекрасная.
А в землянке Людоед:
— Заходи-ка
На обед.
Он хватает нож,
Дело ясное,
Вдруг увидел,
Какая… ужасная!
Людоеду сразу стало
Худо.
— Уходи, — говорит, -
Отсюда.
Аппетит, — говорит, -
Прекрасный.
Слишком вид, — говорит,
Ужасный.
И пошла
Потихоньку принцесса,
Прямо к замку
Вышла из леса.
Вот какая
Легенда прекрасная!
Вот какая
Принцесса ужасная.
над оврагом небо падает
дерево ящером в снегу изогнулось
серый снег падает в небо
изогнулось небо серым ящером
дерево падает ящером в снег
овраг изогнулся серым ящером
ящер изогнулся оврагом
овраг падает деревом в снег
снег изогнулся небом
небо падает в овраг
овраг изогнулся деревом
дерево падает в небо
овраг падает в серое небо
серый снег падает ящером
небо овраг дерево снег
изогнулся серый
Восемь ног у осьминога.
Говорит Улитка: — Много!
Восемь ног ему — зачем?
Я б запуталась совсем!
Многоножка прибежала,
Говорит Улитке: — Мало!
Восемь ног для одного -
Все равно, что ничего.
Как же ходит он, бедняга?
Я б не сделала и шага!
Hо, танцуя краковяк,
Осьминог ответил так:
— Восемь ног для осьминога
И не мало, и не много
Осторожней, не порвите
Эти шёлковые нити.
Дело в том, что я знаком
С этим быстрым пауком.
Свой сачок оставьте дома;
Мотылёк — он мой знакомый.
А сердитый этот жук -
Мой надёжный старый друг.
В речке тоже не удите.
Вон плывёт она, глядите,
С острым красным плавником..
Я прекрасно с ней знаком.
Барабанит гулко дятел.
Этот дятел -
Мой приятель.
И щебечет часто-часто
Мне синица :
«Здравствуй, здравствуй!»
И берёза мне знакома,
И трава,
И облака.
И другого
Никакого
Мне не надо уголка.
[...]
там сейчас весна очевидно
синеет лес дорога — развезло
очевидно в лес не войти
там сейчас развезло — лес
дорога в зябкий лес синеет...
да очевидно там сейчас —
весна: дорога — не дорога
и зябкий лес — ещё не лес
в синий лес не войти — развезло
синеет — не войти
дорога — развезло
и зябко — развезло там очевидно
дорога лес сейчас — и не войти
Полосатые тигpята
От pожденья полосаты.
Есть полоски y Енота,
И y Зебpы их без счёта.
Есть полоски на матpасе.
И полоски на матpоске.
Есть полоски y шлагбаyма
И полоски на беpёзке.
Есть кpасивые полоски
У pассвета и заката.
Hо встpечаются pебята,
Все от гpязи полосаты…
Hе хочy о них писать
В полосатyю тетpадь.
это она всегда понимала хорошо: нельзя причинять
боль другому
«нельзя причинять боль другому? другому это хорошо»
/нельзя другому причинять — боль/
«боль — это хорошо, это другому»
/боль понимала хорошо: нельзя/
она не понимала: «боль нельзя»
/боль — это всегда нельзя/
она всегда понимала: причинять боль — это хорошо,
это другому нельзя
она хорошо понимала: боль — это всегда хорошо,
но всегда причинять нельзя
кентавры северных лесов и чудовищные кресты озер —
о них говорили в доме
бледные рассветы светили сквозь очки директора музея
хранитель северных лесов и озер встречал в доме
гостей с юга
он показывал им дом где бледные рассветы светили
насквозь чудовищными крестами окон
из окон было видно: тени северных лесов и озер
светились насквозь в небе
кентавры северных лесов — лоси уходили в озера неба
возле дома — музея бледный хранитель показывал
женщине с юга чудовищные кресты и камни
тени северных лесов в небе — женщина с юга снилась
себе чудовищным крестом
в доме бледный хранитель равнодушно перебирал камни —
кентавры
среди северных лесов и озер светились их тени:
женщина — чудовищный крест и хранитель — бледный
кентавр
Косматые Грустилы
Над мостиком грустили.
И тихая Журчала
Под мостиком журчала.
А серое Ухало
Летало и ухало.
На цветах лежала Мгла -
Так и ночь прошла.
Явился красный Веселей
И крикнул: — Ну-ка, веселей!
Запели, заплясали,
Зелёные Плясали.
И жёлтые Бежали
По лесу побежали.
Заиграли Свет и Тень,
И настал весёлый день
[...]
на экране вспоминал старик — палач
вспоминал и мучился старик — жертва
рассуждал благообразный комментатор
на голой земле валялись клубки ржавой проволоки
ржавый старик — палач вспоминал как докладывал
благообразный старик — жертва мучился на голой земле
рассуждал комментатор о голой земле
клубки ржавой проволоки вспоминали на голой земле
голая земля мучилась на голой земле
на экране комментатор мучился когда ржавый
и благообразный вспоминали о страшных временах
страшные времена вспоминали о страшных временах
старик мучился вспоминая а комментатор рассуждал:
палач и жертва
старик — палач и жертва вспоминал о ржавых временах
старик — палач и жертва мучился клубком ржавой
проволоки
экран мучился клубком проволоки
на голом экране мучились: старик — палач, старик —
жертва
и благообразный комментатор
страшные времена
В нашу квартиру Лошадь пришла.
Воспитанная Лошадь
У двери сняла
Пальто и галоши.
Она по пути не задела
Стола,
Не опрокинула
Стула.
Она осторожно ко мне подошла
И копыто свое протянула.
А после
Со мною, с Петей и Катей
Лошадь пила чай!
Не пролила ничего невзначай
И не запачкала
Скатерть.
Сидела спокойно,
Громко не ржала
И блюдечко
Правым копытом держала.
Но вот она вытерла губы салфеткою,
Сказала «спасибо»
С учтивостью редкою.
Потом, обратившись тихонько
К соседу,
Сказала: — Простите,
Я скоро уеду.
Дома остались
Мои жеребята!
И я беспокоюсь:
Мои же ребята! -
В передней надела
Пальто и галоши,
Сказала всем «до свидания»
И по ступенькам
Ушла от нас Лошадь
Отличного воспитания.
И долго с балкона
Махали мы Лошади,
Которая чинно
Ступала по площади.
[...]
Пляшут на сковороде
Ладушки-оладушки.
А какой сегодня день?
День рожденья бабушки.
На дворе воробышки
Распищались:
«Что же, что же бабушке
Ты подаришь?»
Я хотел сначала
Смастерить кораблик,
Но что может лучше быть
Деревянной сабли?
Мы бы в день рождения
Затеяли сражение!..
Нет, боюсь, что бабушка
За разоружение.
У меня игрушек
Накопилось много,
И самая любимая —
Железная дорога.
Все рельсы и вагоны
Отдам я хоть сейчас!..
А вдруг уедет бабушка
На поезде от нас?
Нет, я лучше бабушке
Рисунок подарю.
Нарисую дерево,
Жёлтую зарю,
Почтальона и письмо,
Комнату большую,
И себя и бабушку
Тоже нарисую.
Я сижу задумчиво
И смотрю вокруг.
Засмеялась бабушка
И сказала вдруг:
— Внук такой послушный,
Просто удивление.
Вот какой подарок
Мне на день рождения!
Мой приятель Медведь
не умел читать
а умел рычать
и умел реветь.
Раз пришло к нему письмо
непонятно от кого.
Он сказал в восторге: О-о-о!
Встретил Кролика в траве
встал и чешет в голове,
что сказать не знает: Э-э-э...
А увидел он Москву,
город мой, где я живу,
в удивленье рявкнул: У-у-у!
Колыбельную сынишке
пел он нежно: А-а-а!
Ну и голос был у Мишки —
просто медная труба.
Он ревел не хуже ветра,
все медведи таковы.
В чаще за три километра
из берлоги слышно: Ы-ы-ы!
Я сказал: «Хотя бы лапой
нам письмо ты нацарапай».
— О, Э, Ы, У, А —
вот и все его слова.
Там, где гуляют
Дикие звери,
В чаще дремучей,
В тёмной пещере,
Старый Разбойник
Учил сорванца:
— Слушай, о сын мой,
Слово отца!
Если ты волком
Вырастешь сдуру,
Охотник придёт
И сдерёт с тебя шкуру.
Если же станешь
Овцою, тупица,
Свяжут из шерсти твоей
Рукавицы.
А если ты станешь
Трусливой собакой,
Палкою будет
Лупить тебя всякий.
— Кем же мне быть?
Объясни, наконец! -
Просит разбойника
Сын-сорванец.
Тот наградил
Подзатыльником сына:
— Будь человеком!
Понял, дубина?
вздрогнул — моя двойная тень на снегу
высоко двоится белая луна
на двойной луне — двойное небо
три звезды — алмазная стрела
на снегу — алмазная стрела
вздрогнула двойная луна
высоко двоится белая тень
вздрогнуло мое двойное небо
алмазная стрела пронзила тень —
мою двойную тень на снегу
[...]
Ара, славный попугай,
В шашки с Аистом сыграй.
Белка прыгает с шестом,
Небеса метет хвостом.
Волк играет с Зайцем в мячик –
Это что-нибудь да значит.
Гуси спорят и галдят,
А гагары победят.
Динго по бревну ходила –
Удивила Крокодила.
Ёж надел трусы и майку.
Сколько дыр в них, угадай-ка!
— Жаба, чем ты недовольна?
— Проглотила мяч футбольный.
Зебра, Зубр, и Конь, и Вол –
Все играют в волейбол.
Игуана и Тритон
Очень любят бадминтон.
Кот надеть коньки не может.
Кто из вас ему поможет?
Лев летит на мотоцикле.
Что ж такого? Все привыкли.
Мишка на велосипеде
Мчится к финишу – к победе.
Носорогу-бегуну
Перейди дорогу, ну!
Осьминог надел перчатки,
А Тюлень удрал с площадки.
Пеликан ныряет ловко.
Вот что значит тренировка!
Рак раздумывать не станет,
В каратэ клешней достанет.
Слон летит на парашюте,
Машет хоботом и шутит.
Тигр прыгнул дальше всех –
Вот невиданный успех!
Утки плавали в канале,
В результате – три медали.
Филин пешкой взял ферзя –
За доской дремать нельзя.
Хомяки раздули щеки –
Спят, лентяи, на припеке.
Цапля – тренер по ходьбе,
Даст советы и тебе.
Черепаха выжать штангу
Помогла Орангутангу.
Шмель стрелял из лука в цель –
В цель попал веселый Шмель.
Щука плавает на яхте,
У руля стоит на вахте.
Эму-страуса берем
Мы в команду вратарем.
Юный заяц встал на лыжи.
Вот он, финиш! Ближе! Ближе!
Ягуар ракеткой машет,
И Тапир за сеткой пляшет.
Я сказать вам всем хочу:
Слава шайбе и мячу!
[...]
чем ты был? диваном ты был
или духом?
духами ты был
или дохой?
Дмитрием Самозванцем ты был —
торжествующим умирающим
или дохлой кошкой?
драматической коллизией — колизеем
или попросту дыханием?
что ты есть? виолончель
или вектор?
величие души
или венская встреча одна тысяча восемьсот
какого-то года?
воришка которого вот-вот схватят за руку
или венчик фарфоровый?
веские доказательства
или весы?
чем ты будешь? чьей-то выдумкой — чернилами на бумаге
или звёздным часом?
черепом
или числом?
чеканным профилем на медали
или чайником с помятым боком?
чайкой
или частным случаем?
обыкновенной чепухой
или Чрезвычайным и Полномочным
Послом в Чёрную дыру?
чем бы ты ни был ты будешь — чудом
или если ты — ничто
всё — ничто
[...]