Читать стихи Юлии Жадовской
Опять отзыв печальной сказки,
Нам всем знакомой с давних пор,
Надежд бессмысленные ласки
И жизни строгий приговор.
Увы! души пустые думы!
Младых восторгов плен и прах!
Любили все одну звезду мы
В непостижимых небесах!
И все, волнуяся, искали
Мы сновиденья своего;
И нам, утихшим, жаль едва ли,
Что ужились мы без него.
Ноябрь 1846
[...]
Боясь житейских бурь и смут,
Бежишь ты, грустный, от людей.
Ты ищешь сладостных минут
Под небом Греции твоей.
Но верь, и там тебя найдут
Людские ропот, плач и стон;
От них поэта не спасут
Громады храмин и колонн.
Себялюбиво увлечен
Ты блеском чувственной мечты, —
Прерви эпикурейский сон,
Оставь служенье красоты —
И скорбным братьям послужи.
За нас люби, за нас страдай…
И духа гордости и лжи
Стихом могучим поражай.
1857
Напрасно ты сулишь так жарко славу мне:
Предчувствие мое, я знаю, не обманет,
И на меня она, безвестную, не взглянет.
Зачем будить мечты в душевной глубине?
На бедный, грустный стих мне люди не ответят,
И, с многодумною и странною душой,
Я в мире промелькну падучею звездой,
Которую, поверь, не многие заметят.
1847
[...]
Люди много мне болтали
О тебе добра и худа;
Но на все пустые толки
Я с презреньем отвечала.
пусть кричат, что им угодно,
Про себя я говорила,
Мне всю правду сердце скажет:
Лучше всех оно сумеет
Различить добро и худо.
И с тех пор, как полюбила
Я тебя, прошло не мало
Дней веселых и печальных;
Разгадать же и теперь я
Не могу, как ни стараюсь,
Что в тебе я так любила;
То ли, что хвалили люди,
Или то, что осуждали?.
1847
Ты на край небосклона далекий
Посмотри — там сбирается туча,
То предвестница бури жестокой,
И грозна, и темна, и могуча.
Набежит, пролетит! — беспощадно
Разрушенье прольет на пути;
Много жертв унесет она жадно,
Многим силы ее не уйти.
Пронесется бедою бывалой,
Смоет хижины бедных людей,
Вырвет с корнем деревьев немало,
Потрясет и дворцы богачей…
Но зато, что останется цело
После этой грозы роковой,
Может жить и покойно, и смело,
Наслаждаясь благой тишиной,
И очищенным воздухом вволю
Обновленною грудью дышать, —
И во всем божьем мире на долю
По желанью себе выбирать…
1857
[...]
Много капель светлых
В сине море падает;
Много искр небесных
Людям посылается.
Не из каждой капли
Чудно образуется
Светлая жемчужина,
И не в каждом сердце
Искра разгорается
Пламенем живительным!
1857
Предо мной Иван Великий,
Предо мною — вся Москва.
Кремль-от, Кремль-от, погляди-ка!
Закружится голова.
Русской силой так и дышит…
Здесь лилась за веру кровь;
Сердце русское здесь слышит
И спасенье, и любовь.
Старине святой невольно
Поклоняется душа…
Ах, Москва, родная, больно
Ты мила и хороша!
[...]
Сеятель вышел с кошницею в поле,
Семя бросает направо, налево;
Тучная пашня его принимает;
Падают зёрна куда ни попало:
Много их пало на добрую землю,
Много в глубокие борозды пало,
Многие ветер отнёс на дорогу,
Много под глыбы заброшено было.
Сеятель, труд свой окончив, оставил
Поле, и ждал изобильной он жатвы.
Зёрна почуяли жизнь и стремленье;
Быстро явились зелёные всходы,
К солнцу тянулися гибкие стебли
И достигали назначенной цели —
Плод принести и обильный, и зрелый.
Те же, что в борозды, иль на дорогу,
Или под глыбы заброшены были,
Тщетно стремяся к назначенной цели,
Сгибли, завяли в борьбе безысходной…
Солнце и влага им были не в пользу!
Жатва меж тем налилась и созрела;
Жатели вышли весёлой толпою,
Сноп за снопом набирают ретиво;
Радостно смотрит хозяин на ниву,
Видит созревшие в меру колосья
И золотистые, полные зёрна;
Тех же, что пали в бесплодную землю,
Тех, что увяли в тяжёлой истоме,
Он и не ведает, он и не помнит!..
1857
После долгой тяжелой разлуки,
При последнем печальном свиданьи,
Не сказала я другу ни слова
О моем безутешном страданьи;
Ни о том, сколько вынесла горя,
Ни и том, сколько слез пролила я,
Как безрадостно целые годы
Понапрасну его все ждала я
Нет, лишь только его увидала,
Обо всем, обо всем позабыла;
Не могла одного позабыть я —
Что его беспредельно любила…
1858
Не вспыхнут светлым убежденьем
В них семена святой любви,
Не обновятся возрожденьем
Сердца, погрязшие во лжи.
Нет, задушевной правды слову
В уме их корню не пустить
И за него венок терновый
На голове им не носить!
Бесстрастны, суетны и вялы,
Без пользы для страны родной,
Они лениво и устало
Идут избитою тропой…
Звездой надежда избавленья
Из-под ярма великих зол,
И грех неправого владенья
Для них не кажется тяжел.
Для их души одна потреба —
Чтоб сытым быть, покойно спать…
За то не дастся им от неба
Призваний высших благодать.
1857
[...]
Тихо я бреду одна по саду,
Под ногами желтый лист хрустит,
Осень льет предзимнюю прохладу,
О прошедшем лете говорит.
Говорит увядшими цветами,
Грустным видом выжатых полей
И холодными, сырыми вечерами, —
Всей печальной прелестью своей.
Так тоска душе напоминает
О потере наших лучших дней,
Обо всем, чего не возвещает
Эта жизнь — жестокий чародей!
1846
Как мне вечером скучно одной,
Да притом же не в шутку больной!
Я б охотно послушала сказки,
Дождалась бы и глупой развязки;
А уж если бы песню кто спел,
Мой недуг бы как раз отлетел.
Мне работать, читать запретили.
Да еще бы хоть звезды светили!
Нет, в окошко, темна, холодна,
Ночь угрюмая смотрит одна;
Шумно сани порой проезжают,
Да у дома в потемках мерцают,
И лениво, и тускло горя,
Покривленные два фонаря.
С каждым часом минуты длиннее,
С каждым часом в душе холоднее.
Вот и песня… Спасибо тому,
Кто запел, невзирая на тьму, —
И не мыслит о том, не гадает,
Кто ему с наслажденьем внимает:
Для себя одного он поет
И по улице дальше идет…
1848
Не говори, не повторяй
Мне слова страшного «прощай»;
Отравой горького сознанья
Моей души не помрачай,
С улыбкой руку мне подай
И тихо молви: «до свиданья».
1857
Увы! и я, как Прометей,
К скале прикована своей, —
Мне коршун-горе сердце гложет,
И луч небесного огня
От рока не спасет меня
И цепь сорвать мне не поможет!
1857
Всё ты уносишь, нещадное время, —
Горе и радость, дружбу и злобу;
Всё забираешь всесильным полетом;
Что же мою ты любовь не умчало?
Знать, позабыло о ней ты, седое;
Или уж слишком глубоко мне в душу
Чувство святое запало, что взор твой,
Видящий всё, до него не проникнул?
1846
Говорят — придет пора,
Будет легче человеку,
Много пользы и добра
Светит будущему веку.
Но до них нам не дожить
И не зреть поры счастливой,
Горько дни свои влачить
И томиться терпеливо…
Что ж? Закат печальных дней
Пусть надеждой озарится,
Что и ярче и светлей
Утро мира загорится.
А быть может, — как узнать? —
Луч его и нас коснется,
И придется увидать,
Как заря с зарей сойдется…
1857
[...]
Ты скоро меня позабудешь,
Но я не забуду тебя;
Ты в жизни разлюбишь, полюбишь,
А я — никого, никогда!
Ты новые лица увидишь
И новых друзей изберешь;
Ты новые чувства узнаешь
И, может быть, счастье найдешь.
Я — тихо и грустно свершаю,
Без радостей, жизненный путь;
И как я люблю и страдаю —
Узнает могила одна!
1844
Что в душу мне так дивно льется?
Кто шепчет сладкие слова?
Зачем, как прежде, сердце бьется,
Невольно никнет голова?.
Зачем отрадою нежданной
Опять я, грустная, полна?
Зачем весной благоуханной
В сны счастия погружена?
Надежд, уснувших так глубоко,
Кто разбудил кипучий рой?
Прекрасно, вольно и широко
Кто жизнь раскинул предо мной?
Или еще не отжила я
Моей весны всех лучших дней?
Или еще не отцвела я
Душой тревожною моей?
1845
[...]
Я все еще его, безумная, люблю!
При имени его душа моя трепещет;
Тоска по-прежнему сжимает грудь мою,
И взор горячею слезой невольно блещет.
Я все еще его, безумная, люблю!
Отрада тихая мне душу проникает,
И радость ясная на сердце низлетает,
Когда я за него создателя молю.
1846
[...]
Нет, никогда поклонничеством низким
Я покровительства и славы не куплю,
И лести я ни дальним и ни близким
Пред тем, что я всегда глубоко презирала,
Пред чем, порой, дрожат достойные, — увы! —
Пред знатью гордою, пред роскошью нахала
Я не склоню свободной головы.
Пройду своим путем, хоть горестно, но честно,
Любя свою страну, любя родной народ:
И, может быть, к моей могиле неизвестной
Бедняк иль друг со вздохом подойдет;
На то, что скажет он, на то, о чем помыслить,
Я, верно, отзовусь бессмертною душой…
Нет, верьте, лживый свет не знает и не смыслит,
Какое счастье быть всегда самим собой!..
1858
Не твердил он мне льстивых речей,
Не смущал похвалою медовой
Но запало мне в душу навек
Его резко-правдивое слово…
Он по-своему как-то любил,
Но любил он глубоко и страстно!
Жизни он не считал никогда
Глупой шуткой иди даром напрасным.
Он порой предрассудки бранил,
Но в душе его не было злобы;
Слову честному, дружбе, любви
Он был верен и предан до гроба.
И хоть часто терзали его
Неудачи, враги и сомненья,
Но он умер с надеждой святой,
Что настанет пора обновленья.
Что поймет, наконец, человек
Что идет он дорогой лукавой,
И сознает неправду душой,
И воротит на счастие право…
Не твердил он мне льстивых речей,
Не смущал похвалою медовой
Но запало мне в душу навек
Его резко-правдивое слово…
1848
Я помню взгляд, мне не забыть тот взгляд! —
Он предо мной горит неотразимо:
В нем счастья блеск, в нем чудной страсти яд,
Огонь тоски, любви невыразимой.
Он душу мне так сильно волновал,
Он новых чувств родил во мне так много,
Он сердце мне надолго оковал
Неведомой и сладостной тревогой!
1847
Что тебя обманывать напрасно:
Нет, не верь волненью моему!
Если взор порою вспыхнет страстно,
Если руку я тебе пожму, —
Знай: то прежних дней очарованье
Ты во мне искусно пробудил;
То другой любви воспоминанье
Взор мой вдруг невольно отразил.
Друг мой! Я больна неизлечимо —
Не тебе недуг мой исцелить!
может быть, могу я быть любима,
Но сама уж не могу любить!
Говорят, есть в свете злые люди,
Колдовства имеют страшный дар;
Никогда не вырвать уж из груди
Силы их неотвратимых чар;
Говорят, что есть слова и речи —
В них таится чудный заговор:
Говорят, есть роковые встречи,
Есть тяжелый и недобрый взор…
Видно, в пору молодости страстной,
В самом лучшем цвете бытия,
Я сошлась с волшебником опасным, —
Той порою сглазил он меня…
Произнес таинственное слово,
Сердце мне навек заговорил,
И недугом тяжким и суровым
Жизнь мою жестоко отравил…
1847
Повсюду тишина: природа засыпает
И звезды в высоте так сладостно горят!
Заря на западе далеком потухает,
По небу облачка едва-едва скользят.
О, пусть душа моя больная насладится
Такою же отрадной тишиной!
Пусть чувство в ней святое загорится
Вечернею блестящею звездой!
Но отчего я так тоскую и страдаю?
Кто, кто печаль мою поймет и усладит?
Я ничего теперь не жду, не вспоминаю;
Так что ж в моей душе?. Вокруг меня всё спит;
Ни в чем ответа нет… лишь огненной чертою
Звезда падучая блеснула предо мною.
1846
Как хорошо! В безмерной высоте
Летят рядами облака, чернея…
И свежий ветер дует мне в лицо,
Перед окном цветы мои качая;
Вдали гремит, и туча, приближаясь,
Торжественно и медленно несется…
Как хорошо! Перед величьем бури
Души моей тревога утихает.
1845
Я гляжу на дорогу уныло,
Незавиден и тесен мой путь!
Я теряю и бодрость, и силу,
Мне пора бы давно отдохнуть.
Даль не манит уж больше надеждой,
Мало радостных встреч на пути,
Часто об руку с грубой невеждой,
С глупой спесью случалось идти.
И нередко меня нагоняли
Пошлость, зависть и яд клеветы,
Утомленную душу терзали,
Мяли лучшие жизни цветы.
Было добрых сопутников мало,
Да и те отошли далеко…
Я осталась одна, я устала, —
Этот путь перейти не легко!
1857
[...]
Любви не может быть меж нами:
Ее мы оба далеки;
Зачем же взглядами, речами
Ты льешь мне в сердце яд тоски?
Зачем тревогою, заботой
С тобой полна душа моя?
Да, есть в тебе такое что-то,
Чего забыть не в силах я;
Что в день печали, в день разлуки
В душе откликнется не раз,
И старые пробудит муки,
И слезы вызовет из глаз.
1848
[...]
Лучший перл таится
В глубине морской;
Зреет мысль святая
В глубине души.
Надо сильно буре
Море взволновать,
Чтоб оно, в бореньи,
Выбросило перл;
Надо сильно чувству
Душу потрясти,
Чтоб она, в восторге,
Выразила мысль.
1843
Да, я вижу, — безумство то было:
В наше время грешно так любить
И души благодатные силы
Об единое чувство разбить.
Но, быть может, с тобой мы и правы:
Увлеклися в недобрый мы час,
Пылкой юности демон лукавый
Отуманил неопытных нас.
Думал ты, что любил меня страстно,
По тебе я сходила с ума;
Наша встреча могла быть опасна,
Я теперь это вижу сама.
Но едва очарованной чаши
Мы коснулись устами с тобой,
Как уж души разрознились наши
И пошел ты дорогой иной.
Горько было, я много страдала,
И в любовь моя вера прошла,
Но в то время я духом не пала —
Гордо, смело удар приняла.
А теперь уж и чувство погасло,
Стала жизнь и пуста, и темна;
И душа — как лампада без масла,
Догоревшая ярко до дна.
1856
[...]
Что чувствовала я в минуту роковую,
И сколько я в тот час перестрадала —
То знает бог, то знает это сердце!
Казалось, все во мне убито было;
Способность лишь страдать одна мне оставалась —
Способность жалкая! Я все пережила…
Я думаю, что самый смерти час
Не может быть труднее и ужасней.
Смерть — что она? Покой, забвенье, сон,
Блаженство, может быть… а в ту минуту
Ни умереть и ни уснуть я не могла!
1858