Писанье читает сапожник В серебряных круглых очках. А был он когда-то безбожник, Служил в краснозвездных войсках.
Знакомый станичник, хорунжий, Деникинец был им пленен. За это геройство на Сунже Буденным он был оценен.
Домой он вернулся с заслугой, С отрезанной напрочь ногой. На станции встречен супругой, Поплыл он в простор золотой.
Душистое зыблилось жито, Шумела земля во хмелю. Листочек, росою промытый, К сухому прилип костылю.
В такое бы время — на жатву, Дневать, ночевать на току, А взялся за шило и дратву — Спасибо, старался в полку.
Стучит молоточек по коже, Всю четверть столетья стучит, Душа только, Боже мой, Боже, Всю четверть столетья молчит.
Сквозь кашель и душный, и нудный, Сквозь кашель всю ночь напролет, Рассказывать скучно и трудно, Замолкнет, едва лишь начнет.
Старуха ничем не утешит, Смеется блудливым смешком И жирные волосы чешет Беззубым стальным гребешком.
Шуршит за страницей страница, Лучина давно не нужна. Давно рассветает станица, Давно уже в поле жена.
Он вышел. Ногою босою Почувствовал: дышит земля. Листочек, промытый росою, Пристал — и упал с костыля.
О если бы назло удушью Всей грудью прохладу вдохнуть, В свою же заглохшую душу Хотя бы на миг заглянуть.
О если бы, пусть задыхаясь, Сказать этой ранней порой, Что в жизни прекрасен лишь хаос, И в нем-то и ясность и строй.
1948