Сначала не в одной груди Желанья мстить еще бурлили, Но прозревали: навредит! И, образумившись, не мстили. Летели кони, будто вихрь, В копытном цокоте: «надейся!..» То о красавицах своих Мечтали пьяные гвардейцы… Все — как обычно… Но в тиши Прадедовского кабинета Ломаются карандаши У сумасшедшего корнета. Он очумел. Он морщит лоб, Шепча слова… А трактом Псковским Уносят кони черный гроб Навеки спрятать в Святогорском. Пусть неусыпный бабкин глаз Следит за офицером пылким, Стихи загонят на Кавказ — И это будет мягкой ссылкой. А прочих жизнь манит, зовет. Балы, шампанское, пирушки… И наплевать, что не живет,- Как жил вчера — на Мойке Пушкин. И будто не был он убит. Скакали пьяные гвардейцы, И в частом цокоте копыт Им также слышалось: «надейся!..» И лишь в далеких рудниках При этой вести, бросив дело, Рванулись руки… И слегка Кандальным звоном зазвенело.
1944