Я стар как мир. И сам с собой врастык. Я стал не мной, а чудом трехутробным. Кручусь я около вещей простых, как черт, всем оком (круговым и дробным). В побегах бед, в сухой траве скорбей, вдоль по судьбе, ухабной как угроза, враскат гоню я, рабский скарабей, свой скарб и корм – священный ком навоза. На солнце смрадное смотрю во все фасетки. Се зрение горит, как рыбий отблеск в сетке. Следы его блестят из лупоглазых дыр в зады познания. Я жук и стар как мир. И взоры семенят по мне, как лапки. И нет меня. Как жернов, жаден круг. Я жил как век и как навозный жук. И вот уже лежу во сне на лавке, как нежная египетская тварь. Я стар как мир. Я стал как звери встарь, и стягиваю вмиг кошачьи зенки. Сквозь желтый круг проходит щель что кол, и когти – каты в меховом застенке, и каждый коготь, как иголка, гол. И посреди своих священных статуй я стар как мир, а стал как вихрь хвостатый. Он полосат, слетающий с кота. Я скарабей и раб, и древен, как оратай, и рад, что я тружусь над жизненной утратой, как жук над пахотой – от бога до скота. Как жук. Как век. Как бык. Как сук рогатый. Как бедный бог, вхожу я в быт богатый. Я был и есмь в свое нутро врата. А у ворот стоит богиня Гатор (или рогатый экскаватор, который тарахтит мне тра-та-та?). Я стар как мир. Как бог, как жук, как бык. И к боли я, и к игу приобык, и так и сяк тружусь в наседливом соблазне. Висят на мне египетские казни, нутро, как грозный рот, раскрыто на бедро, а на бедре орет в ответ ему тавро. А может быть, я – дробное ядро, и в дрожи некогда я испытало и снег эонов, и распад металла? А может быть, я – дробное ядро? Несчастный друг утрат и приращений! И грозен круг звериных превращений, где бог – не более жука и холуя. И будет мне глаза слепить, как заметь, попавшаяся на дороге память, в пар превращая то, чем было я. Я стар как мир. И мною торговали (и, может быть, изношенным до дыр). Я злобный звук ядра в своем развале. Одно и знаю – что я стар как мир. Нет воли продаваться дешевизне, нет времени себе – до боли! – надоесть. Что толку ждать желанного от жизни? Но у себя я вырву всё, что есть.
1-7 июля 1974