Читать стихи о любви
О, помолись хотя единый раз,
Но всей глубокой девственной молитвой
О том, чья жизнь столь бурно пронеслась
Кружащим вихрем и бесплодной битвой.
О, помолись!..
Когда бы знала ты,
Как осужденный заживо на муки
Ужасны рая светлые мечты
И рая гармонические звуки…
Как тяжело святые сны видать
Душам, которым нет успокоенья,
Призывам братьев-ангелов внимать,
Нося на жизни тяжкую печать
Проклятия, греха и отверженья…
Когда бы ты всю бездну обняла
Палящих мук с их вечной лихорадкой,
Бездонный хаос и добра и зла,
Всё, что душа безумно прожила
В погоне за таинственной загадкой,
Порывов и падений страшный ряд,
И слышала то ропот, то моленья,
То гимн любви, то стон богохуленья, —
О, верю я, что ты в сей мрачный ад
Свела бы луч любви и примиренья…
Что девственной и чистою мольбой
Ты залила б, как влагою целебной,
Вулкан стихии грозной и слепой
И закляла бы силы власть враждебной.
О, помолись!..
Недаром ты светла
Выходишь вся из мрака черной ночи,
Недаром грусть туманом залегла
Вкруг твоего прозрачного чела
И влагою сияющие очи
Болезненной и страстной облила!
27 января (10 февраля) 1858
Твой детский вызов мне приятен,
Но не желай моих стихов:
Не многим избранным понятен
Язык поэтов и богов.
Когда под звонкие напевы,
Под звук свирели плясовой,
Среди полей, рука с рукой,
Кружатся юноши и девы,
Вмешавшись в резвый хоровод,
Хариты, ветреный Эрот,
Дриады, фавны пляшут с ними
И гонят прочь толпу забот
Воскликновеньями своими.
Поодаль музы между тем,
Таяся в сумраке дубравы,
Глядят, не зримые никем,
На их невинные забавы,
Но их собор в то время нем.
Певцу ли ветрено бесславить
Плоды возвышенных трудов
И легкомыслие забавить
Игрою гордою стихов?
И той нередко, чье воззренье
Дарует лире вдохновенье,
Не поверяет он его:
Поет один, подобный в этом
Пчеле, которая со цветом
Не делит меда своего.
1821, 1826
Не стонет дол от топота коней,
Не брызжет кровь от русского удара:
По берегу Дуная, близ огней
Лежат бойцы — смирители болгара;
Там юноша, соратник их мечей,
Исполненный божественного дара,
Пленяет слух дружины удалой
Военных струн волшебною игрой.
Баян поет могучих праотцов,
Их смелый нрав, их бурные сраженья,
И силу рук, не знающих оков,
И быстроту их пламенного мщенья.
Как звук щита, и ратным, и вождям
Отрадна песнь любимца вдохновенья:
Их взор горит, их мысль блуждает там.
Где билась рать отважного Олега,
Где Игорев булат торжествовал —
И гордый грек бледнел и трепетал,
Послыша гром славянского набега.
Баян воспел минувших лет дела:
Баян умолк,- но рать еще внимает.
Так плаватель, когда ночная мгла
Лазурь небес и море застилает,
Еще глядит на сумрачный закат,
Где скрылося великое светило;
Так сладостно расставшемуся с милой
Издалека еще взирать назад!
Луна плывет в спокойных небесах;
Молчит Дунай, чернеет лес дремучий,
И тень его, как тень широкой тучи,
Мрачна лежит на стихнувших водах.
песнь баяна
О ночь, о ночь, лети стрелой!
Несносен отдых Святославу:
Он жаждет битвы роковой.
О ночь, о ночь, лети стрелой!
Несносен отдых Святославу!
Цимиский! крепок ли твой щит?
Не тонки ль кованые латы?
Наш князь убийственно разит.
Цимиский! крепок ли твой щит?
Не тонки ль кованые латы?
Дружине борзых дай коней;
Не то — мечи ее нагонят,
И не ускачет от мечей.
Дружине борзых дай коней;
Не то мечи ее нагонят.
Ты рать обширную привел;
Не много нас, но мы славяне:
Удар наш меток и тяжел.
Ты рать обширную привел;
Не много нас, но мы славяне.
О ночь, о ночь, лети стрелой!
Поля, откройтесь для победы,
Проснися, ужас боевой!
О ночь, о ночь, лети стрелой!
Поля, откройтесь для победы!
Но кто, певец, любви не воспевал?
Какой баян, плененный красотою,
Мечты бойца с прекрасною мечтою
О родине и милой не сливал?
Двойной огонь в душе певца младого,
Когда поет он деву и войну,-
Так две струи Дуная голубого
Блестят живей, сливаяся в одну.
песнь баяна
Бойцы садятся на коней,
Баяна дева обнимает:
Она молчит, она вздыхает,
И слезы градом из очей.
«Прощай, прощай! Иду на битву
Люби меня, моя краса!
Молись — услышат небеса
Твою невинную молитву!
Щита, врученного тобой,
Булат врага не перерубит;
Тебя певец твой не разлюбит
И не изменится душой».
Они расстались. Пыль густая
Поля покрыла, как туман.
Враги! вам полно ждать славян!
Вам полно спать, брега Дуная!
Взошла денница; вспыхнул бой;
Дрожит широкая долина.
О грек! страшна твоя судьбина:
Ты не воротишься домой!
Валятся всадники и кони,
Булат дробится о булат —
И пал ужасный сопостат
При шуме яростной погони!
Баян отцам не изменил
На поле гибели и чести:
Могучий враг ударом мести
Его щита не сокрушил.
Гордыня сильного смирилась;
Ему не праздновать войны…
И сталь победная в ножны
По вражьей крови опустилась!
И рать на родину пришла;
Баяна дева обнимает,
Отрадно грудь ее вздыхает,
И девы радость ожила.
Не сталь в груди Услада трепетала,
Не дикий огнь сверкал в его очах:
Он знал любовь; душа его питала
Ее восторг, ее безвестный страх.
Он твой, он твой, красавица Сияна!
Ты помнишь ли его златые дни,
Когда лесов отеческих в тени
Ласкала ты влюбленного баяна?
Ты помнишь ли, как, бросив меч и щит,
Презрев войны высокие награды,
Он пел твои божественные взгляды
И красоту застенчивых ланит?
Ты помнишь ли, как, песнь его внимая,
Молчала ты?- Но как любовь молчит?
То, свеж и чист, как роза молодая,
Твое лицо румянец оживлял;
То вспыхивал твой взор, то угасал,
Как в облаке зарница золотая.
Баян Услад любви не изменял:
С чужих полей, где рыщет ужас битвы,
К тебе его надежды и мечты
И за тебя сердечные молитвы;
Он всюду твой! А ты — верна ли ты?
Первая половина декабря 1823
[...]
Зацелована, околдована,
С ветром в поле когда-то обвенчана,
Вся ты словно в оковы закована,
Драгоценная моя женщина!
Не веселая, не печальная,
Словно с темного неба сошедшая,
Ты и песнь моя обручальная,
И звезда моя сумашедшая.
Я склонюсь над твоими коленями,
Обниму их с неистовой силою,
И слезами и стихотвореньями
Обожгу тебя, горькую, милую.
Отвори мне лицо полуночное,
Дай войти в эти очи тяжелые,
В эти черные брови восточные,
В эти руки твои полуголые.
Что прибавится — не убавится,
Что не сбудется — позабудется…
Отчего же ты плачешь, красавица?
Или это мне только чудится?
1957
[...]
О дева! Знай, я сохраню
Прощальное лобзанье
И губ моих не оскверню
До нового свиданья.
Твой лучезарный нежный взгляд
Не омрачится тенью,
И слезы щек не оросят
От горького сомненья.
Нет, уверений не тверди, —
Я не хочу в разлуке
Напрасно воскрешать в груди
Спасительные звуки.
И ни к чему водить пером,
Марая лист несмело.
Что можно выразить стихом,
Коль сердце онемело?
Но это сердце вновь и вновь
Твой образ призывает,
Лелеет тайную любовь
И по тебе страдает.
[...]
Не розу Пафосскую,
Росой оживленную,
Я ныне пою;
Не розу Феосскую,
Вином окропленную,
Стихами хвалю;
Но розу счастливую,
На персях увядшую
Элизы моей…
1830
Любовь к тебе,
Стыдясь, не спрячу.
Что ж, если сможешь — отбери!
Своей поэзии незрячей
Я брал тебя в поводыри.
Но незаслуженной обиде
Теперь надолго в сердце тлеть.
Я так хотел тебя увидеть,
Что смог и без тебя прозреть.
Но долог путь,
Тоска сильнее,-
Кто знает, может, до седин…
Мне будет без тебя труднее,
Пойми!..
Ведь я пойду один.
Иду с надеждою на встречу…
В мое лицо,
В глаза,
Как в цель,
Стреляя белою картечью,
Метет,
Метет,
Метет метель…
А вдруг придешь
И встанешь близко,
Уже спокойна и тиха,
Как равнодушная приписка
К моим взволнованным стихам.
[...]
Недотрога, тихоня в быту,
Ты сейчас вся огонь, вся горенье.
Дай запру я твою красоту
В темном тереме стихотворенья.
Посмотри, как преображена
Огневой кожурой абажура
Конура, край стены, край окна,
Наши тени и наши фигуры.
Ты с ногами сидишь на тахте,
Под себя их поджав по-турецки.
Все равно, на свету, в темноте,
Ты всегда рассужаешь по-детски.
Замечтавшись, ты нижешь на шнур
Горсть на платье скатившихся бусин.
Слишком грустен твой вид, чересчур
Разговор твой прямой безыскусен.
Пошло слово любовь, ты права.
Я придумаю кличку иную.
Для тебя я весь мир, все слова,
Если хочешь, переименую.
Разве хмурый твой вид передаст
Чувств твоих рудоносную залежь,
Сердца тайно светящийся пласт?
Ну так что же глаза ты печалишь?
1956
[...]
Колье принцессы — аккорды лиры,
Венки созвездий и ленты лье.
А мы, эстеты, мы — ювелиры,
Мы ювелиры таких колье.
Колье принцессы — небес палаццо,
Насмешка, горечь, любовь, грехи,
Гримаса боли в глазах паяца…
Колье принцессы — мои стихи.
Колье принцессы, колье принцессы…
Но кто принцесса, но кто же та —
Кому все гимны, кому все мессы?
Моя принцесса — Триумф-Мечта!
[...]
Ликуй, звени, блести, мой легкий, тонкий стих,
Ликуй, мой звонкий стих, о радостях моих.
Я кроткою мечтой тоску преодолел,
И сладко полюбил, и нежно пожалел.
И так люблю, губя,— и так, любя, гублю,
И, погубив, опять прильну — и оживлю.
13 июля 1909
[...]
Волшебница! Как сладко пела ты
Про дивную страну очарованья,
Про жаркую отчизну красоты!
Как я любил твои воспоминанья,
Как жадно я внимал словам твоим
И как мечтал о крае неизвестном!
Ты упилась сим воздухом чудесным,
И речь твоя так страстно дышит им!
На цвет небес ты долго нагляделась
И цвет небес в очах нам принесла.
Душа твоя так ясно разгорелась
И новый огнь в груди моей зажгла.
Но этот огнь томительный, мятежный,
Он не горит любовью тихой, нежной,–
Нет! он и жжет, и мучит, и мертвит,
Волнуется изменчивым желаньем,
То стихнет вдруг, то бурно закипит,
И сердце вновь пробудится страданьем.
Зачем, зачем так сладко пела ты?
Зачем и я внимал тебе так жадно
И с уст твоих, певица красоты,
Пил яд мечты и страсти безотрадной?
1826 или январь 1827
Краса полуночной природы,
Любовь очей, моя страна!
Твоя живая тишина,
Твои лихие непогоды,
Твои леса, твои луга,
И Волги пышные брега,
И Волги радостные воды —
Всё мило мне, как жар стихов,
Как жажда пламенная славы,
Как шум прибережной дубравы
И разыгравшихся валов.
Всегда люблю я, вечно живы
На крепкой памяти моей
Предметы юношеских дней
И сердца первые порывы;
Когда волшебница-мечта
Красноречивые места
Мне оживляет и рисует,
Она свежа, она чиста,
Она блестит, она ликует.
Но там, где русская природа,
Как наших дедов времена,
И величава, и грозна,
И благодатна, как свобода,-
Там вяло дни мои лились,
Там не внимают вдохновенью,
И люди мирно обреклись
Непринужденному забвенью.
Целуй меня, моя Лилета,
Целуй, целуй! Опять с тобой
Восторги вольного поэта,
И сила страсти молодой,
И голос лиры вдохновенной!
Покинув край непросвещенный,
Душой высокое любя,
Опять тобой воспламененный,
Я стану петь и шум военный,
И меченосцев, и тебя!
Январь 1825
[...]
из бархата голоса моего.
Желтую кофту из трех аршин заката.
По Невскому мира, по лощеным полосам его,
профланирую шагом Дон-Жуана и фата.
Пусть земля кричит, в покое обабившись:
«Ты зеленые весны идешь насиловать!»
Я брошу солнцу, нагло осклабившись:
«На глади асфальта мне хорошо грассировать!»
Не потому ли, что небо голубо,
а земля мне любовница в этой праздничной чистке,
я дарю вам стихи, веселые, как би-ба-бо
и острые и нужные, как зубочистки!
Женщины, любящие мое мясо, и эта
девушка, смотрящая на меня, как на брата,
закидайте улыбками меня, поэта,-
я цветами нашью их мне на кофту фата!
1914
Солнце садится,
Месяц родится,
А ребятам
И девчатам
По ночам не спится.
Сердце то стихнет,
То вдруг забьется.
Ведь недаром
Столько песен
Про любовь поется!
Теплыми стали
Синие ночи,
Чтоб сияли,
Чтоб не спали
Молодые очи.
С ветки упала
Спелая вишня,
Для тебя я,
Молодая,
В сад зеленый вышла.
Если б мне дали
Крылья на плечи,
Я б запела,
Полетела
Милому навстречу.
Солнце морозом
Ты не остудишь,
Пусть ты хочешь,
Пусть не хочешь —
Все равно полюбишь!
Сердце то стихнет,
То вдруг забьется.
Ведь недаром
Столько песен
Про любовь поется!
1937
[...]
На лицо твое солнечный свет упадал,
Ты со взором поникшим стояла;
Крепко руку твою на прощанье я жал,
На устах моих речь замирала.
Я не мог от тебя своих глаз отвести,
Одна мысль, что нам нужно расстаться,
Поглощала меня. Повторял я: «Прости!» —
И не мог от тебя оторваться.
Понимала ли ты мое горе тогда?
Или только, как ангел прекрасна,
Покидала меня без нужды и труда,
Будто камень холодный, бесстрастна?.
Вот затих стук колес средь безлюдных равнин
Улеглась за ним пыль за тобою;
И, как прежде, я снова остался один
С беспощадной, бессонной тоскою.
Догорела свеча. Бродит сумрак в углах,
Пол сияет от лунного света;
Бесконечная ночь! В этих душных стенах
Зарыдай, — не услышишь ответа…[1]
19 апреля 1861
[1](Н. А. Матвеевой) («На лицо твое солнечный свет упадал…») — Напечатано в издании 1869 года, т. 1, в биографии Никитина, принадлежащей М. Ф. Де-Пуле. Стихотворение извлечено из письма Никитина к Матвеевой от 19 апреля 1861 года.Матвеева Наталия Антоновна — дочь отставного генерала. Познакомился с ней Никитин у Плотниковых, и с весны 1860 года между ними завязалась оживленная переписка. Судя по письмам Никитина (ответные письма Матвеевой не сохранились), он питал к ней сильное чувство и встречал с ее стороны полную взаимность.
[Язык любви тебе невнятен]
В своем я горе безотраден,
Ты равнодушна, как всегда:
Твой милый взор всё так же хладен, —
Как прежде, ты любви чужда.
[Как прежде я с надеждой тщетной
Хочу любовь тебе внушить,
Мои страданья непонятны]
Слова любви еще невнятны
Душе младенческой твоей.
Язык любви тебе невнятен,
Не умножай побед своих
Победой легкой надо мною…
[Я помню край, где <нрзб.>
Стремится в [лесистых] гористых берегах
Я помню край, где пол прекрасный][1]
1824 или 1825
[1]ЛН, с. 134, по черновому автографу ЦГАОР. Заключительные строки наброска сближают его с черновиками стихотворения «В альбом Т. С. К» (см. варианты), что дает некоторое основание для предположительной датировки этого текста.Здесь некогда, могучий и прекрасный,
Шумел и зеленел волшебный лес,-
Не лес, а целый мир разнообразный,
Исполненный видений и чудес.
Лучи сквозили, трепетали тени;
Не умолкал в деревьях птичий гам;
Мелькали в чаще быстрые олени,
И ловчий рог взывал по временам.
На перекрестках, с речью и приветом,
Навстречу нам, из полутьмы лесной,
Обвеянный каким-то чудным светом,
Знакомых лиц слетался целый рой.
Какая жизнь, какое обаянье,
Какой для чувств роскошный, светлый пир!
Нам чудились нездешние созданья,
Но близок был нам этот дивный мир.
И вот опять к таинственному лесу
Мы с прежнею любовью подошли.
Но где же он? Кто опустил завесу,
Спустил ее от неба до земли?
Что это? Призрак, чары ли какие?
Где мы? И верить ли глазам своим?
Здесь дым один, как пятая стихия,
Дым — безотрадный, бесконечный дым!
Кой-где насквозь торчат по обнаженным
Пожарищам уродливые пни,
И бегают по сучьям обожженным
С зловещим треском белые огни…
Нет, это сон! Нет, ветерок повеет
И дымный призрак унесет с собой…
И вот опять наш лес зазеленеет,
Все тот же лес, волшебный и родной.
25 апреля 1867
[...]
Когда кругом безмолвен лес дремучий
И вечер тих;
Когда невольно просится певучий
Из сердца стих;
Когда упрек мне шепчет шелест нивы
Иль шум дерев;
Когда кипит во мне нетерпеливо
Правдивый гнев;
Когда вся жизнь моя покрыта тьмою
Тяжелых туч;
Когда вдали мелькнет передо мною
Надежды луч;
Средь суеты мирского развлеченья,
Среди забот,
Моя душа в надежде и в сомненье
Тебя зовет;
И трудно мне умом понять разлуку,
Ты так близка,
И хочет сжать твою родную руку
Моя рука!
Август или сентябрь 1856
Грядущих наших дней святая глубина
Подобна озеру: блестящими водами
Оно покоится; волшебного их сна
Не будит ранний ветр, играя с камышами.
Пытливый юноша, годов пронзая мглу,
Подходит к берегам, разводит осторожно
Густые ветви ив и мыслию тревожной
За взором следует… По водному стеклу
Аврора пурпур свой рассыпала струисто…
Как темны гряды скал! как небо золотисто!
Как стаду мелких рыб, блистая в серебре,
На солнце радостно играть и полоскаться!
Но… юноша, беги! на утренней заре
Опять не приходи смотреть и любоваться
На это озеро! Теперь внимаешь ты
Лишь шепоту дерев и плеску волн шумливых;
А там, под образом блестящей красоты,
С приманкою любви, с приманкой ласк стыдливых,
Красавиц легкий рой мелькнет перед тобой;
Ты кинешься за ней, за милою толпой,
С родного берега… Паденья шум мгновенный,
Урчание и стон пучины пробужденной
Окрестность огласит, и скоро смолкнет он,
И стихнет всё. И что ж, под зеркалом кристалла,
Увидишь ты?. Увы! исчезнет всё, как сон!
Ни рощ коралловых, ни храмов из опала,
Ни скал, увенчанных в златые тростники,
Ни нимф, свивающих в гирлянды и венки
Подводные причудливые травы…
Нет! ты падешь к одним скалам немым,
К растеньям, дышащим губительной отравой,-
И, вызвана падением твоим,
Толпа алкающих чудовищ
На жертву кинется, низвергнутую к ним
Приманкой красоты, и счастья, и сокровищ.
1839
О тебе вспоминаю я редко
И твоей не пленяюсь судьбой,
Но с души не стирается метка
Незначительной встречи с тобой.
Красный дом твой нарочно миную,
Красный дом твой над мутной рекой,
Но я знаю, что горько волную
Твой пронизанный солнцем покой.
Пусть не ты над моими устами
Наклонялся, моля о любви,
Пусть не ты золотыми стихами
Обессмертил томленья мои,—
Я над будущим тайно колдую,
Если вечер совсем голубой,
И предчувствую встречу вторую,
Неизбежную встречу с тобой.
1913
[...]
Каждый стих — дитя любви,
Нищий незаконнорожденный.
Первенец — у колеи
На поклон ветрам — положенный.
Сердцу — ад и алтарь,
Сердцу — рай и позор.
Кто — отец? Может — царь,
Может — царь, может — вор.
14 августа 1918
[...]
То в виде девочки, то в образе старушки,
То грустной, то смеясь — ко мне стучалась ты:
То требуя стихов, то ласки, то игрушки
И мне даря взамен и нежность, и цветы.
То горько плакала, уткнувшись мне в колени,
То змейкой тонкою плясала на коврах…
Я знаю детских глаз мучительные тени
И запах ладана в душистых волосах.
Огонь какой мечты в тебе горит бесплодно?
Лампада ль тайная? Смиренная свеча ль?
Ах, все великое, земное безысходно…
Нет в мире радости светлее, чем печаль!
21 декабря 1911
[...]
Высоко над Гейдельбергом,
В тихом горном пансионе
Я живу, как институтка,
Благородно и легко.
С «Голубым крестом» в союзе
Здесь воюют с алкоголем,—
Я же, ради дешевизны,
Им сочувствую вполне.
Ранним утром три служанки
И хозяин и хозяйка
Мучат господа псалмами
С фисгармонией не в тон.
После пения хозяин
Кормит кроликов умильно,
А по пятницам их режет
Под навесом у стены.
Перед кофе не гнусавят,
Но зато перед обедом
Снова бога обижают
Сквернопением в стихах.
На листах вдоль стен столовой
Пламенеют почки пьяниц,
И сердца их и печенки…
Даже портят аппетит!
Но, привыкнув постепенно,
Я смотрю на них с любовью,
С глубочайшим уваженьем
И с сочувственной тоской…
Суп с крыжовником ужасен,
Вермишель с сиропом — тоже,
Но чернила с рыбьим жиром
Всех напитков их вкусней!
Здесь поят сырой водою,
Молочком, цикорным кофе
И кощунственным отваром
Из овса и ячменя.
О, когда на райских клумбах
Подают такую гадость,—
Лучше жидкое железо
Пить с блудницами в аду!
Иногда спускаюсь в город,
Надуваюсь бодрым пивом
И ехидно подымаюсь
Слушать пресные псалмы.
Горячо и запинаясь,
Восхищаюсь их Вильгельмом,—
А печенки грешных пьяниц
Мне моргают со стены…
Так над тихим Гейдельбергом,
В тихом горном пансионе
Я живу, как римский папа,
Свято, праздно и легко.
Вот сейчас я влез в перину
И смотрю в карниз, как ангел:
В чреве томно стонет солод
И бульбулькает вода.
Чу! Внизу опять гнусавят.
Всем друзьям и незнакомым,
Мошкам, птичкам и собачкам
Отпускаю все грехи…
1907
[...]
Хоть отроческих снов грехи
Средь терпких ласк ей не рассказаны,
Но с женщиной тайно связаны
Струнами зычных мышц стихи.
Как в детстве струи жгли хрустальные
И в зное девочки, резвясь,
Рядили холмики овальные,
Как в волоса, в речную грязь.
Мне акробаток снилась лестница
Под куполом, и так легко
На мыльный круп коня наездница
С размаха прыгала в трико.
И помню срамные видения,
И в гари фабрик вечера,
Но я люблю тебя не менее,
Чем робким отроком, сестра.
Сойди, зрачками повелительных
И нежных глаз разрушь, разъяв,
Сцепленье жвачных глыб, стремительных
Средь вод, и зарослей, и трав.
Пусть дебрей случных мы наследники,
Вновь наши райские сады,
Неси же в лиственном переднике,
Как Ева, царские плоды.
1913
Пришла и села. Счастлив и тревожен,
Ласкательный твой повторяю стих;
И если дар мой пред тобой ничтожен,
То ревностью не ниже я других.
Заботливо храня твою свободу,
Непосвященных я к тебе не звал,
И рабскому их буйству я в угоду
Твоих речей не осквернял.
Всё та же ты, заветная святыня,
На облаке, незримая земле,
В венце из звезд, нетленная богиня,
С задумчивой улыбкой на челе.
1882
[...]
_Я. Блюмкину
Другим надо славы, серебряных ложечек,
Другим стоит много слез,—
А мне бы только любви немножечко,
Да десятка два папирос.
А мне бы только любви вот столечко,
Без истерик, без клятв, без тревог,
Чтоб мог как-то просто какую-то Олечку
Обсосать с головы до ног.
И, право, не надо злополучных бессмертий,
Блестяще разрешаю мировой вопрос,—
Если верю во что — в шерстяные материи,
Если знаю — не больше, чем знал и Христос.
И вот за душою, почти несуразною
Широколинейно и как-то в упор,
Май идет краснощекий, превесело празднуя
Воробьиною сплетней распертый простор.
Коль о чем я молюсь, так чтоб скромно мне в дым уйти,
Не оставить сирот — ни стихов, ни детей;
А умру — мое тело плечистое вымойте
В сладкой воде фельетонных статей.
Мое имя попробуйте, в библию всуньте-ка.
Жил, мол, эдакий комик святой,
И всю жизнь проискал он любви бы полфунтика,
Называя любовью покой.
И смешной, кто у Данта влюбленность наследовал,
Весь грустящий от пят до ушей,
У веселых девчонок по ночам исповедовал
Свое тело за восемь рублей.
На висках у него вместо жилок — по лилии,
Когда плакал — платок был в крови,
Был последним в уже вымиравшей фамилии
Агасферов единой любви.
Но пока я не умер, простудясь у окошечка,
Все смотря: не пройдет ли по Арбату Христос,—
Мне бы только любви немножечко
Да десятка два папирос.
Октябрь 1918
[...]
Трудится тот вотще,
Кто разумом своим лишь разум заражает;
Не стихотворец тот еще,
Кто только мысль изображает,
Холодную имея кровь;
Но стихотворец тот, кто сердце заражает
И чувствие изображает,
Горячую имея кровь.
Царица муз, любовь!
Парнасским жителем назваться я не смею.
Я сладости твои почувствовать умею;
Но, что я чувствую, когда скажу,— солгу,
А точно вымолвить об этом не могу.
1759
Строен твой стан, как церковные свечи.
Взор твой — мечами пронзающий взор.
Дева, не жду ослепительной встречи —
Дай, как монаху, взойти на костер!
Счастья не требую. Ласки не надо.
Лаской ли грубой тебя оскорблю?
Лишь, как художник, смотрю за ограду,
Где ты срываешь цветы,- и люблю!
Мимо, все мимо — ты ветром гонима —
Солнцем палима — Мария! Позволь
Взору — прозреть над тобой херувима,
Сердцу — изведать сладчайшую боль!
Тихо я в темные кудри вплетаю
Тайных стихов драгоценный алмаз.
Жадно влюбленное сердце бросаю
В темный источник сияющих глаз.
3 июня 1909
[...]
Я был свидетелем златой твоей весны;
Тогда напрасен ум, искусства не нужны,
И самой красоте семнадцать лет замена.
Но время протекло, настала перемена,
Ты приближаешься к сомнительной поре,
Как меньше [женихов] толпятся на дворе,
И тише звук похвал твой [слух обворожает],
А зеркало сильней грозит и [устрашает].
Что делать утешься и смирись,
От милых прежних прав заране откажись,
Ищи других побед — успехи пред тобою,
Я счастия тебе желаю всей душою,
а опытов моих,
Мой дидактический, благоразумный стих.
1825