Читать стихи о временах года
Приползла лукавая, вся талая,
И в угрюмом городе, в камнях,
Распустила слухи небывалые,
Что погибнут улицы на днях.
Что идёт весёлая, шумливая
Из лесов зелёных и полей
Рать весны, раздольная, гулливая,
Против серых зданий и людей.
Целый день шептала и морочила,
У прохожих путалась в ногах,
Шелестела в скверах олисточенных,
Лошадей пугала на углах.
А под вечер стихла, утомлённая,
Разлеглась на гулкой мостовой,
К тротуарам сонным, покорённая,
Прилегла упрямой головой.
Но мигала до утра пугливая
Фонарей блестящая гряда,
И дрожала, вся нетерпеливая,
Под мостами сжатая вода.
Уходишь ты, — прощай, прощай,
Беспутный год, бездушный год!
Иди во тьму и не мешай
Нам к свету двигаться вперёд…
Ты нёс в груди своей не тот
Святой огонь, что Прометей
С небес похитил, — ты людей
Не создавал, — ты нас рядил
В железо, — славу нам сулил
Во имя злых, стихийных сил
И превращал в шипящих змей
Тобой раздавленных людей.
Нет, не божественный ты нёс
Огонь, не благодатных слёз
[...]
Осень — хорошее время, если вы не ботаник,
если ботвинник паркета ищет ничью ботинок:
у тротуара явно ее оттенок,
а дальше — деревья как руки, оставшиеся от денег.
В небе без птиц легко угадать победу
собственных слов типа «прости», «не буду»,
точно считавшееся чувством вины и модой
на темно-серое стало в конце погодой.
Все станет лучше, когда мелкий дождь зарядит,
потому что больше уже ничего не будет,
и еще позавидуют многие, сил избытком
пьяные, воспоминаньям и бывшим душевным пыткам.
Остановись, мгновенье, когда замирает рыба
в озерах, когда достает природа из гардероба
со вздохом мятую вещь и обводит оком
место, побитое молью, со штопкой окон.
1995
* Стихотворение отсутствует в СИБ.
Текст по журналу «Новый Мир» N 5, 1996.
[...]
Снег похож на белую бумагу.
Песню или стих писать начнем?
Солнце, наш поэт, познав отвагу,
Чертит по снегу пером-лучом.
Вот и зимний ветерок несется.
Вьется снег… Теки, строфа, теки!
Я смотрю на снег в сиянье солнца:
Это настоящие стихи!
Их читает лес, не уставая,
И кудрявые снега полей.
Ель поет их — девушка лесная:
Видно, строчки полюбились ей.
Бархатное платье зеленеет,
И земли касается подол.
Солнце к ней любовью пламенеет:
Это я в его стихах прочел.
Вот на лыжах, в свитере зеленом,
Ели молодой под стать вполне,
Наполняя лес веселым звоном,
Девушка моя спешит ко мне.
Вот мелькнула, поднимаясь в гору,
Вот остановилась у ольхи,
Я смотрю на снег, дивлюсь узору…
Это настоящие стихи!
Солнце!
Мы горим одною страстью,
Мы с тобою счастливы сейчас.
Песня юной жизни, песня счастья
В сердце зарождается у нас.
[...]
Весна и ночь покрыли дол,
Душа бежит во мрак бессонный,
И внятно слышен ей глагол
Стихийной жизни, отрешенной.
И неземное бытиё
Свой разговор ведет с душою
И веет прямо на нее
Своею вечною струею.
Но вот заря! Бледнеет тень,
Туман волнуется и тает,-
И встретить очевидный день
Душа с восторгом вылетает.
1856 или 1857 (?)
[...]
Элегия
Не радостен апрель. Вода у берегов
Неровным льдом безвременно одета.
В холодном небе — стаи облаков
Слезливо-пепельного цвета:
Ах, и весна, воспетая не мной
(В румянах тусклых дряхлая кокетка!),
Чуть приоткрыла полог заревой, —
И вновь дождя нависла сетка.
Печален день, тоскливо плачет ночь,
Как плеск стихов унылого поэта:
Ему весну велели превозмочь
Для утомительного лета:
«Встречали ль вы в пустынной тьме лесной
Певца любви, певца своей печали?»
О, много раз встречались вы со мной,
Но тайных слез не замечали.
22 апреля 1907
Лидино
Светлее солнца луч играет над прудом,
Луг зеленеющий смеется,
Кругами ласточка летает над гнездом,
Воркует горлица и жаворонок вьется!..
Всё… счастье и любовь!
Лишь мне нет счастья и любови!
Я молод, но весна моей не греет крови:
Моя весна не придет вновь!
Не для меня красы природы,
И свежий аромат цветов,
И вдохновение свободы,
И вдохновение стихов!..
Мне боле нравится густая тень лесов.
Кремнистые стези, пещеры дикой своды,
Осенней ночи мрак, стихий нестройный бой, —
Лишь в них я внемлю глас понятный и живой!
Не мне в их мятеже почувствовать смятенье:
Любви, младой любви моей
Я видел с жизнию последнее боренье,
Я видел, как тускнел свет милых мне очей,
И научился видеть тленье!
С тех пор не трепещу следов уничтоженья,
Дивлюсь желаниям людей,
Надежды их не понимаю,
Не радуюсь весне в холодности своей
И не жалея провожаю!..
1823
Я был свидетелем златой твоей весны;
Тогда напрасен ум, искусства не нужны,
И самой красоте семнадцать лет замена.
Но время протекло, настала перемена,
Ты приближаешься к сомнительной поре,
Как меньше [женихов] толпятся на дворе,
И тише звук похвал твой [слух обворожает],
А зеркало сильней грозит и [устрашает].
Что делать утешься и смирись,
От милых прежних прав заране откажись,
Ищи других побед — успехи пред тобою,
Я счастия тебе желаю всей душою,
а опытов моих,
Мой дидактический, благоразумный стих.
1825
Сини подмосковные холмы,
В воздухе чуть тёплом — пыль и дёготь.
Сплю весь день, весь день смеюсь, — должно
Выздоравливаю от зимы.
Я иду домой возможно тише:
Ненаписанных стихов — не жаль!
Стук колёс и жареный миндаль
Мне дороже всех четверостиший.
Голова до прелести пуста,
Оттого что сердце — слишком полно!
Дни мои, как маленькие волны,
На которые гляжу с моста.
Чьи-то взгляды слишком уж нежны
В нежном воздухе едва нагретом...
Я уже заболеваю летом,
Еле выздоровев от зимы.
[...]
Почему и во всем непременно
Мне охота себе объяснить
И осенней воды перемену,
И осоки железную нить?
По ту сторону речки, над лесом,
Появилась во мне и сама
Мелочами своими воскресла
Незабвенная эта зима.
На ледяной реке
Следы, дымы и звуки,
И варежка в руке
Предчувствием разлуки.
А солнце в январе —
Из-за того же леса,
А я на лед смотрел —
Мне это интересно.
[...]
Бледный вечер весны и задумчив и тих,
Зарумянен вечерней зарею,
Грустно в окна глядит; и слагается стих,
И теснится мечта за мечтою.
Что-то грустно душе, что-то сердцу больней,
Иль взгрустнулося мне о бывалом?
Это май-баловник, это май-чародей
Веет свежим своим опахалом.
Там, за душной чертою столичных громад,
На степях светозарной природы,
Звонко птицы поют, и плывет аромат,
И журчат сладкоструйные воды.
И дрожит под росою душистых полей
Бледный ландыш склоненным бокалом,-
Это май-баловник, это май-чародей
Веет свежим своим опахалом.
Дорогая моя! Если б встретиться нам
В звучном празднике юного мая —
И сиренью дышать, и внимать соловьям,
Мир любви и страстей обнимая!
О, как счастлив бы стал я любовью твоей,
Сколько грез в моем сердце усталом
Этот май-баловник, этот май-чародей
Разбудил бы своим опахалом!..
1 мая 1885
[...]
В тот год осенняя погода
Стояла долго на дворе,
Зимы ждала, ждала природа.
Снег выпал только в январе
На третье в ночь. Проснувшись рано,
В окно увидела Татьяна
Поутру побелевший двор,
Куртины, кровли и забор,
На стеклах легкие узоры,
Деревья в зимнем серебре,
Сорок веселых на дворе
И мягко устланные горы
Зимы блистательным ковром.
Все ярко, все бело кругом.
__________
Отрывок из романа в стихах Евгений Онегин.
Зима идет своим порядком —
Опять снежок. Еще должок.
И гадко в этом мире гадком
Жевать вчерашний пирожок.
И в этом мире слишком узком,
Где все потеря и урон
Считать себя, с чего-то, русским,
Читать стихи, считать ворон.
Разнежась, радоваться маю,
Когда растаяла зима…
О, Господи, не понимаю,
Как все мы, не сойдя с ума,
Встаем-ложимся, щеки бреем,
Гуляем или пьем-едим,
О прошлом-будущем жалеем,
А душу все не продадим.
Вот эту вянущую душку —
За гривенник, копейку, грош.
Дороговато?- За полушку.
Бери бесплатно!- Не берешь?
[...]
недавно возмущенный представитель оппозиции
в канадском парламенте Дональд Флеминг зачитал
«крамольные» стихи, обнаруженные им в документах правительственной «Комиссии по страхованию
безработных города Монреаля». В парламенте
разгорелась жаркая дискуссия на тему: стоит
ли в дальнейшем расходовать средства
на деятельность этой комиссии?
Взволнован парламент в Канаде, —
Одна из комиссий в докладе
Среди прозаических строк
Такой допустила стишок:
«У древних варварских племен
В глубокой тьме веков
Существовал простой закон
Страховки стариков:
Когда родитель был без сил
И становился стар,
Ему потомок наносил
По голове удар.
Но в просвещенный, тонкий век,
В котором мы живем,
Считает грубым человек
Такой простой прием.
Когда, трудами изнурен,
Старик здоровьем плох,
Его с работы гонят вон,
Чтоб с голоду подох!..»
Взволнован парламент в Канаде:
Такого обычая нет,
Чтоб в скучном служебном докладе
Звучал стихотворный куплет!
С трибуны несутся угрозы:
«Страна на опасном пути,
Коль наше правительство с прозы
Могло на стихи перейти!»
В трескучих речах депутаты
Нещадно громят кабинет:
Зачем разрешил он затраты
На этот колючий памфлет?.
А лучше сказали о том бы,
Зачем трудовые гроши
Правительство тратит на бомбы,
Дельцам принося барыши!
[...]
В эту зиму с ума
я опять не сошел. А зима,
глядь, и кончилась. Шум ледохода
и зеленый покров
различаю. И, значит, здоров.
С новым временем года
поздравляю себя
и, зрачок о Фонтанку слепя,
я дроблю себя на сто.
Пятерней по лицу
провожу. И в мозгу, как в лесу —
оседание наста.
Дотянув до седин,
я смотрю, как буксир среди льдин
пробирается к устью.
Не ниже
поминания зла
превращенье бумаги в козла
отпущенья обид.
Извини же
за возвышенный слог:
не кончается время тревог,
но кончаются зимы.
В этом — суть перемен,
в толчее, в перебранке Камен
на пиру Мнемозины.
Апрель 1969
[...]
И снова осень валит Тамерланом,
В арбатских переулках тишина.
За поулстанком или за туманом
Дорога непроезжая черна.
Так вот она, последняя! И ярость
Стихает. Все равно что мир оглох…
Могучая евангельская старость
И тот горчайший гефсиманский вздох.
Из недра вечности рожденный,
Парит к нам юный сын веков;
Сотканна из зарей порфира
Струится на плечах его;
Лучи главу его венчают,
Простерт о чреслах Зодиак,
В его деснице зрится чаша,
Где скрыты жребии судьбы,
Из коей вечными струями
Блаженство и беды текут.
Летит — пред ним часы, минуты
Лиются быстрою струей;
Сопутницы, его подруги,
Несут вселенной благодать:
_Зима_в своей короне льдяной,
В сотканной ризе из снегов,
_Весна_с цветочными коврами,
С плодами Осень_для древес,
С снопами Лето_золотыми
И благотворной теплотой.
Летит — во сретенье вселенна
Ему благословенья шлет;
Желанья, робкие надежды
Несутся сонмами к нему;
К нему стремится глас хвалебный,
К нему летит слеза и вздох;
Монарх с блестящего престола
И нищий с бедного одра
К нему возводят взор молящий,
Благодеяний ждут его…
Лети, сын вечности желанный,
Лети и по следам своим
Цветы блаженства вожделенны
И кротку радость насаждай…
Пускай полет твой благодатный,
Как зефир, землю освежит;
Любовь, согласие священно
Во всей вселенной утвердит.
Декабрь? 1799
[...]
Снег кружится,
Снег ложится —
Снег! Снег! Снег!
Рады снегу зверь и птица
И, конечно, человек!
Рады серые синички:
На морозе мерзнут птички,
Выпал снег — упал мороз!
Кошка снегом моет нос.
У щенка на черной спинке
Тают белые снежинки.
Тротуары замело,
Все вокруг белым-бело:
Снего-снего-снегопад!
Хватит дела для лопат,
Для лопат и для скребков,
Для больших грузовиков.
Снег кружится,
Снег ложится —
Снег! Снег! Снег!
Рады снегу зверь и птица
И, конечно, человек!
Только дворник, только дворник
Говорит: — Я этот вторник
Не забуду никогда!
Снегопад для нас — беда!
Целый день скребок скребет,
Целый день метла метет.
Сто потов с меня сошло,
А кругом опять бело!
Снег! Снег! Снег!
[...]
Глухой зимы глухие ураганы
Рыдали нам.
Вставали нам — моря, народы, страны…
Мелькали нам —
Бунтующее, дующее море
Пучиной злой,
Огромные, чудовищные зори
Над мерзлой мглой
И сонная, бездонная стихия
Топила нас,
И темная, огромная Россия
Давила нас.
О, вспомни, брат грома, глаголы, зовы,
И мор, и глад.
О, вспомни ты багровый и суровый
Пылал закат.
В глухие тьмы хладеющие длани
Бросали мы.
В глухие тьмы братоубийств и браней
Рыдали мы.
И звали мы спасительные силы
Заветных снов
И вот опять — медлительный и милый
Ответный зов.
Москва
Приснилось мне жаркое лето,
Хлеба в человеческий рост
И я — восемнадцатилетний —
В кубанке овсяных волос.
Такой, как на карточке старой:
Без шрамов военной поры,
Еще не видавший пожаров,
Еще не ходивший в прорыв
На танке гвардейской бригады
По дымному тракту боев,
Еще не писавший в тетради
Ни строчки военных стихов.
Во сне в ту далекую пору
Я глянул с улыбкой, а там
Парнишка с доверчивым взором
Шагал напрямик по полям.
Веселый, счастливый, довольный,
Ничуть не тревожась о том,
Что девушка в садике школьном
Впервые тоскует о нем.
Шагал, не жалея пшеницы,
Шагал, тишины не ценя,
Не слушая песенку птицы,
Что встала у солнца, звеня.
На русого мальчика глядя,
Мне так захотелось сказать:
«Вернись к этой девушке в садик,
Ей легкие руки погладь.
На тропку сверни из пшеницы,
Почувствуй, как тихо вокруг,
Послушай залетную птицу,—
Не поздно пока еще, друг».
Но тут же я вспомнил о том, как
Ревел над землею металл,
Как в черных окопных потемках
Я письма твои ожидал;
Как небо казалось оттуда
Синей, чем любимой глаза,
И тишь приходила как чудо,
Когда умолкала гроза;
Как падал я в травы устало,
Не помня уже ничего…
Его впереди это ждало —
И я не окликнул его.
1953
[...]
Прошла зима! Не видно снега,
Запели птицы с высоты…
Что за чарующая нега
Кругом разлита! Это ты,
Весны желанная примета!
Теченьем льдины унесло,
И в этот ясный час рассвета
Благоуханно и тепло!
Весна! В душе стихают бури,
Как в небе тают облака.
Весна! Душа полна лазури,
Как эта тихая река.
Ты у камина, склонив седины?,
Слушаешь сказки в стихах.
Мы за тобою — незримые сны
Чертим узор на стенах
Дочь твоя — в креслах — весны розовей,
Строже вечерних теней.
Мы никогда не стучали при ней,
Мы не шалили при ней.
Как у тебя хорошо и светло —
Нам за стеною темно…
Дай пошалим, постучимся в стекло,
Дай-ка — забьемся в окно!
Скажешь ты, тихо подняв седины
«Стукнуло где-то, дружок?»
Дочка твоя, что румяней весны,
Скажет: «Там серый зверок»
1 ноября 1903
Зима идёт своим порядком —
Опять снежок. Еще должок.
И гадко в этом мире гадком
Жевать вчерашний пирожок.
И в этом мире слишком узком,
Где все потеря и урон
Считать себя, с чего-то, русским,
Читать стихи, считать ворон.
Разнежась, радоваться маю,
Когда растаяла зима…
О, Господи, не понимаю,
Как все мы, не сойдя с ума,
Встаем-ложимся, щеки бреем,
Гуляем или пьем-едим,
О прошлом-будущем жалеем,
А душу все не продадим.
Вот эту вянущую душку —
За гривенник, копейку, грош.
Дороговато?- За полушку.
Бери бесплатно!- Не берешь?
[...]
(Повторные дистихи Пентадия)
Да, убегает зима! оживляют землю зефиры.
Эвр согревает дожди. Да, убегает зима!
Всюду чреваты поля; жары предчувствует почва.
Всходами новых семян всюду чреваты поля.
Весело пухнут луга, листвой оделись деревья.
По обнаженным долам весело пухнут луга.
Плач Филомелы звучит — преступной матери пени,
Сына отдавшей во снедь, плач Филомелы звучит.
Буйство потока в горах стремится по вымытым камням.
И на далеко гудит буйство потока в горах.
Тысяча тысяч цветов творит дыханье Авроры.
Дышит во глуби долин тысяча тысяч цветов.
Стонет в ущельях пустых овечьим блеяньем Эхо.
Звук, отраженный скалой, стонет в ущельях пустых.
Вьется младой виноград, меж двух посаженный вязов.
Вверх по тростинкам лозой вьется младой виноград.
Клеит под крышей опять говорливая ласточка утром,
Строя на лето гнездо, клеит под крышей опять.
Где зеленеет платан, в тени, услаждает дремота;
Там надевают венки, где зеленеет платан.
Сладко теперь умереть! нити жизни, сорвитеся с прялки!
В милых объятьях любви сладко теперь умереть!
1 мая 1907
Двух нежных рук оттолкновенье —
В ответ на ангельские плутни.
У нежных ног отдохновенье,
Перебирая струны лютни.
Где звонкий говорок бассейна,
В цветочной чаше откровенье,
Где перед робостью весенней
Старинное благоговенье?
Окно, светящееся долго,
И гаснущий фонарь дорожный…
Вздох торжествующего долга
Где непреложное: «не можно»…
В последний раз — из мглы осенней —
Любезной ручки мановенье…
Где перед крепостью кисейной
Старинное благоговенье?
Он пишет кратко — и не часто…
Она, Психеи бестелесней,
Читает стих Экклезиаста
И не читает Песни Песней.
А песнь все та же, без сомненья,
Но, — в Боге все мое именье —
Где перед Библией семейной
Старинное благоговенье?
Между 19 марта и 2 апреля 1920
[...]
Играй, безумное дитя,
Блистай летающей стихией:
Вольнолюбивым светом «Я»,
Явись, осуществись, — Россия.
Ждем: гробовая пелена
Падет мелькающими мглами;
Уже Небесная Жена
Нежней звездеет глубинами, —
И, оперяясь из весны,
В лазури льются иерархии;
Из легких крыльев лик Жены
Смеется радостной России.
Москва
Снежная мгла взвилась.
Легли сугробы кругом.
Да. Я с тобой незнаком.
Ты — стихов моих пленная вязь.
И, тайно сплетая вязь,
Нити снежные тку и плету.
Ты не первая мне предалась
На темном мосту.
Здесь — электрический свет.
Там — пустота морей,
И скована льдами злая вода.
Я не открою тебе дверей.
Нет.
Никогда.
И снежные брызги влача за собой,
Мы летим в миллионы бездн…
Ты смотришь всё той же пленной душой
В купол всё тот же — звездный…
И смотришь в печали,
И снег синей…
Темные дали,
И блистательный бег саней…
И когда со мной встречаются
Неизбежные глаза,—
Глуби снежные вскрываются,
Приближаются уста…
Вышина. Глубина. Снеговая тишь.
И ты молчишь.
И в душе твоей безнадежной
Та же легкая, пленная грусть.
О, стихи зимы среброснежной!
Я читаю вас наизусть.
3 января 1907
[...]
Еще вчера, — как снимок дилетанта, —
Осенний день расплывчат был и слеп,
А нынче скрупулезно и детально
Его дорисовал внезапный снег.
Еще вчера проступки цвета сажи
И прегрешений серые мазки
Казались органичными в пейзаже
Чумазой и расхристанной Москвы.
А нынче смотрим в окна с изумленьем —
Весь мир присыпан белым на вершок!…
И кажется чернейшим преступленьем
Вчерашний незатейливый грешок.
Белым-бело!.. И в этом белом гимне
Приходит к нам, болезненно остра,
Необходимость тут же стать другими,
Уже совсем не теми, что вчера.
Как будто Бог, устав от наших каверз,
От слез и драк, от кляуз и нытья, —
Возвел отныне снег, крахмал и кафель
В разряд святых условий бытия.
И кончились бои, и дрязги стихли,
И тишина везде вошла в закон
Как результат большой воскресной стирки
Одежд, религий, судеб и знамен…
[...]
Рыбы зимой живут.
Рыбы жуют кислород.
Рыбы зимой плывут,
задевая глазами
лед.
Туда.
Где глубже.
Где море.
Рыбы.
Рыбы.
Рыбы.
Рыбы плывут зимой.
Рыбы хотят выплыть.
Рыбы плывут без света.
Под солнцем
зимним и зыбким.
Рыбы плывут от смерти
вечным путем
рыбьим.
Рыбы не льют слезы:
упираясь головой
в глыбы,
в холодной воде
мерзнут
холодные глаза
рыбы.
Рыбы
всегда молчаливы,
ибо они —
безмолвны.
Стихи о рыбах,
как рыбы,
встают поперек
горла.
* Текст приводится по СИП.
Март — точно май: весь снег растаял;
Дороги высохли; поля
Весенний луч теплом измаял, -
И зеленеет вновь земля.
И море в день обезольдилось,
Опять на нём синеет штиль;
Всё к созиданью возродилось,
И вновь зашевелилась пыль.
На солнце дров ольховых стопик
Блестит, как позлащённый мел,
И соловей, — эстонский: «oopik», -
Запеть желанье возымел...
Опять звенит и королеет
Мой стих, хоть он — почти старик!..
В закатный час опять алеет
Улыбка грустной Эмарик.
И ночь — Ночь Белая — неслышной
К нам приближается стопой
В сиреневой накидке пышной
И в шляпе бледно-голубой...
[...]