Я с детства мечтал, что трубач затрубит, И город проснется под цокот копыт, И все прояснится открытой борьбой: Враги — пред тобой, а друзья — за тобой.
И вот самолеты взревели в ночи, И вот протрубили опять трубачи, Тачанки и пушки прошли через грязь, Проснулось геройство, и кровь пролилась. Но в громе и славе решительных лет Мне все ж не хватало заметных примет. Я думал, что вижу, не видя ни зги, А между друзьями сновали враги. И были они среди наших колонн, Подчас знаменосцами наших знамен.
Жизнь бьет меня часто. Сплеча. Сгоряча. Но все же я жду своего трубача. Ведь правда не меркнет, и совесть — не спит. Но годы уходят, а он — не трубит. И старость подходит. И хватит ли сил До смерти мечтать, чтоб трубач затрубил?
А может, самим надрываться во мгле? Ведь нет, кроме нас, трубачей на земле.
1955