I. Каменщики
Ноги грузные расставивши упрямо, Каменщики в угловом бистро сидят,- Локти широко уперлись в мрамор… Пьют, беседуют и медленно едят.
На щеках — насечкою известка, Отдыхают руки и бока. Трубку темную зажав в ладони жесткой, Крайний смотрит вдаль, на облака.
Из-за стойки розовая тетка С ними шутит, сдвинув вина в масть… Пес хозяйский подошел к ним кротко, Положил на столик волчью пасть.
Дремлют плечи, пальцы на бокале. Усмехнулись, чокнулись втроем. Никогда мы так не отдыхали, Никогда мы так не отдохнем…
Словно житель Марса, наблюдаю С завистью беззлобной из угла: Нет пути нам к их простому раю, А ведь вот он — рядом, у стола…
II. Чуткая душа
Сизо-дымчатый кот, Равнодушно-ленивый скот,— Толстая муфта с глазами русалки,— Чинно и валко Обошел всех, знакомых ему до ногтей, Обычных гостей… Соблюдая старинный обычай Кошачьих приличий, Обнюхал все каблуки, Гетры, штаны и носки, Потерся о все знакомые ноги… И вдруг, свернувши с дороги, Клубком по стене,— Спираль волнистых движений,— Повернулся ко мне И прыгнул ко мне на колени.
Я подумал в припадке амбиции: Конечно, по интуиции Животное это Во мне узнало поэта… Кот понял, что я одинок, Как кит в океане, Что я засел в уголок, Скрестив усталые длани, Потому что мне тяжко… Кот нежно ткнулся в рубашку,— Хвост заходил, как лоза,— И взглянул мне с тоскою в глаза… «О друг мой!— склонясь над котом, Шепнул я, краснея,— Прости, что в душе я Тебя обругал равнодушным скотом...» Но кот, повернувши свой стан, Вдруг мордой толкнулся в карман: Там лежало полтавское сало в пакете. Нет больше иллюзий на свете!
1932