В том гроте сумрачном, покрытом виноградом, Сын Зевса был вручен элидским ореадам. Сокрытый от людей, сокрытый от богов, Он рос под говор вод и шелест тростников. Лишь мирный бог лесов над тихой колыбелью Младенца услаждал волшебною свирелью… Какой отрадою, средь сладостных забот, Он нимфам был! Глухой внезапно ожил грот. Там, кожей барсовой одетый, как в порфиру, С тимпаном, с тирсом он являлся божеством.
То в играх хмелем и плющом Опутывал рога, при смехе нимф, сатиру, То гроздия срывал с изгибистой лозы, Их связывал в венок, венчал свои власы, Иль нектар выжимал, смеясь, своей ручонкой Из золотых кистей над чашей среброзвонкой, И тешился, когда струей ему в глаза Из ягод брызнет сок, прозрачный, как слеза.
1840