Стоял я дураком в венце своем огнистом, в хитоне золотом, скрепленном аметистом — один, один, как столб, в пустынях удаленных, — и ждал народных толп коленопреклоненных… Я долго, тщетно ждал, в мечту свою влюбленный… На западе сиял, смарагдом окаймленный, мне палевый привет потухшей чайной розы. На мой зажженный свет пришли степные козы. На мой призыв завыл вдали трусливый шакал… Я светоч уронил и горестно заплакал: «Будь проклят. Вельзевул — лукавый соблазнитель, — не ты ли мне шепнул, что новый я Спаситель?. О проклят, проклят будь!.. Никто меня не слышит…» Чахоточная грудь так судорожно дышит. На западе горит смарагд бледно-зеленый… На мраморе ланит пунцовые пионы… Как сорванная цепь жемчужин, льются слезы… Помчались быстро в степь испуганные козы.
Серебряный Колодезь