E-Verses.ru - электронная библиотека стихотворений русских и зарубежных поэтов. Вся поэзия удобно классифицирована по авторам и различным темам.
Всеми любимые стихи были написаны давно, но все равно не теряют своей актуальности и важности в нашей жизни. С помощью поэзии Вы сможете не только найти ответы на вопросы, которые так сильно Вас тревожат, но также и замечательно провести время, понять себя, а также окружающих и дорогих Вам людей.
Тот трижды лжив, кто тороплив,
В ком сердце жадно и забвенно!
Ни знойных лоз, ни сладких слив
Весна не золотит мгновенно,
Но медленно по стеблю сок
Благоуханной влагой бродит,
И время вяжет узелок
Его янтарной тайны — в плоде.
Пусть корню спать в земле темно.
Что нужды? День, лучами всеми,
Поит в цветке и кормит семя,
Где прошлое — сбережено.
1914
Не поверь лукавой лжи,
Не тужи, не ворожи,
Покоряйся.
Что пропало, не вернешь,
Ждешь чего, то, верно, ложь,
Не прельщайся.
Краток праздник бытия.
Жизнь твоя и не твоя,—
Наслаждайся.
23 августа 1898
Забытая тетрадь. Истертые листы…
Увы, давно могу я не страшиться,
Что вдруг случайно забредешь и ты
На эти потаенные страницы…
Я, любящая, верная жена,
Всего однажды, да, всего однажды
Не то что охмелела от вина,
А задохнулась от смертельной жажды.
Но тут рассудок приказал: «Табу!
Ты не предашь единственного друга...»
И лишь прорезались на гладком лбу
Морщины, словно борозды от плуга…
[...]
Поле мертвыми костями
Все белелося кругом;
Ветер бил его крылами,
Солнце жгло его огнем.
Ты, пророк, могучем словом
Поле мертвое воздвиг;
И оделись плотью кости,
И восстал собор велик.
Но не полно возрожденье,
Жизнь проснулась не сполна;
Всех оков земного тленья
Не осилила она;
И в соборе том великом
Ухо чуткое порой
Слышит под румяной плотью
Кости щелканье сухой.
О чужие тайны зная,
Ты, певец, спроси себя —
Не звенит ли кость сухая
В песнях, в жизни у тебя?.
(начало 1859)
Как много фамилий, как мало имён!
Поэтов у нас изобилие!
И как нелегко перейти Рубикон,
Чтоб именем стала фамилия.
1969
Путь капли по стеклу и путь огня в лесу,
Путь падающих звезд в душе своей несу,
Путь горного ручья, бегущего к реке,
И тихий путь слезы, скользящей по щеке.
Путь пули и пчелы несу в душе своей,
Пути ушедших лет, пути грядущих дней;
Шаги чужих невзгод и радостей чужих
Вплетаются в мой шаг, и не уйти от них.
Пусть тысячи путей вторгаются в мой путь,
Но если бы я смог минувшее вернуть,—
Его б я выбрал вновь — неверный, непрямой:
Он мой последний путь и первопуток мой.
1966
[...]
Все мы, отвергнутые раем
Или отвергнувшие рай,
Переживаем хмельный май
В согласии с забытым раем.
Все то, чего уже не знаем,
Мы вспоминаем невзначай,
Мы все, отвергнутые раем
Или отвергнувшие рай.
18 авг. 1913 г. Тойла.
Год написания: 1913
Схоронил я навек и оплакал
Мое сердце — и что ж, наконец!
Чудеса, наконец!— Шевелится,
Шевелится в груди мой мертвец…
Что с тобой, мое бедное сердце?
— Жить хочу, выпускай на простор!
Из-за каждой хорошенькой куклы
Стану я умирать, что за вздор!
Мир с тобой, мое бедное сердце!
Я недаром тебя схоронил,
Для кого тебе жить! Что за радость
Трепетать, выбиваться из сил!
Никому ты не нужно — покойся!
— Жить хочу — выпускай на простор!
Из-за каждой хорошенькой куклы
Стану я умирать, что за вздор!
Искать губами пепел черный
Ресниц, упавших в заводь щек, —
И думать тяжело, упорно,
............. .
............. .
Рукою жадной гладить груди
И чувствовать уж близкий крик, —
И думать трудно, как о чуде,
О новой рифме в этот миг.
Она уже устала биться,
Она в песках зыбучих снов, —
И вьется в голове, как птица,
Сонет крылами четких строф.
И вот поэтому часто,
Никого не тревожа,
Потихоньку плачу и молюсь до рассвета:
«Сохрани мою милую,
Боже,
От любви поэта!»
[...]
Ой, пришел до нас червонный, наш последний час!
— Беспокоят очень нас
Немцы!
Пятеро убитых
Сытых!
Ночью встанут станут в ряд.
Рыскать станут, сущий ад!
Рыщут, песенки свистят,
Бранью бранною костят
Всех.
Вас, нас!
Всю то ночь в саду гостят,
Испоганили наш сад,
Садик.
Не поможет ваш солдатик,
Ваш весёлый часовой.
Ой!
Ваша милость повели
Немцев вырыть из земли,
А покаместь пусть солдатик
Нас дозором веселит.
1914
Благодарю тебя! Когда любовью нежной
Сияли для меня лучи твоих очей,
Под игом сладостным заснул в груди мятежной
Порыв души моей.
Благодарю тебя! Когда твой взор суровый
На юного певца холодностью упал,
Мой гордый дух вскипел; и прежние оковы
Я смело разорвал.
И шире мой полет, Живее в крыльях сила;
Все в груди тишина, все сердце расцвело;
И песен Благодать святее осенила
Свободное чело.
Так после ярых бурь моря лазурней, тише,
Благоуханней лес, свежей долин краса,
Так раненный орел уходит выше
В родные небеса.
[1836]
Так! наконец-то мы в своих владеньях!
Одежду — на пол, тело — на кровать.
Ступай, душа, в безбрежных сновиденьях
Томиться и страдать!
Дорогой снов, мучительных и смутных,
Бреди, бреди, несовершенный дух.
О, как еще ты в проблесках минутных
И слеп, и глух!
Еще томясь в моем бессильном теле,
Сквозь грубый слой земного бытия
Учись дышать и жить в ином пределе,
Где ты — не я;
Где, отрешен от помысла земного,
Свободен ты… Когда ж в тоске проснусь,
Соединимся мы с тобою снова
В нерадостный союз.
День изо дня, в миг пробужденья трудный,
Припоминаю я твой_вещий сон,
Смотрю в окно и вижу серый, скудный
_Мой_небосклон,
Всё тот же двор, и мглистый, и суровый,
И голубей, танцующих на нем…
Лишь явно мне, что некий отсвет новый
Лежит на всем.
17 декабря 1917
[...]
Женщина в дверях стояла,
В закате с головы до ног,
И пряжу черную мотала
На черный свой челнок.
Рука блеснет и снова ляжет,
Темнея у виска,
Мотала жизнь мою, как пряжу,
Горянки той рука.
И бык, с травой во рту шагая,
Шел снизу в этот дом,
Увидел красные рога я
Под черным челноком.
Заката уголь предпоследний,
Весь раскален, дрожал,
Между рогов аул соседний
Весь целиком лежал.
И сизый пар, всползая кручей,
Домов лизал бока,
И не было оправы лучше
Косых рогов быка.
Но дунет ветер, леденея,
И кончится челнок,
Мелькнет последний взмах, чернея,
Последний шерсти клок…
Вот торжество неодолимых
Простых высот.
А песни — что? Их тонким дымом
В ущелье унесет.
[...]
Выплывает утро из-за гор,
Инеем на солнечном луче,
Светлой краской трогает забор
И снежинкой дышит на плече.
В воздухе сиреневом растет,
Каждый атом делая светлей,
И по сонным улицам бредет,
Забирая власть у фонарей.
Наплывает туча с моря,
Ночь и гром, чего я жду…
Ах! куда, зачем я в гору,
Тяжело дыша, иду!
Али бремя не по силам
Взял я на душу мою…
Холод мысли непреклонный,
Страсти жар неутолённый
И тоску, тоску-змею…
Но не затем к тебе вернуся,
Чтобы хвалить твой тусклый быт.
Я не над щелями корыт
К тебе, согодник мой, вернуся,
И не туда, где клювом гуся
Давно весь сор твой перерыт.
Я лишь затем к тебе вернуся,
Чтобы сжигать твой темный быт.
11 июля 1918 Иеве — Тойла. Дорога
Снимая тела и конечности,
И лица недобрых и добрых,
У всепобеждающей вечности
Мгновенья ворует фотограф.
Ты здесь посерьезнел, осунулся,
Но там, словно в утренней дымке,
Живешь в нескончаемой юности
На тихо тускнеющем снимке.
Там белою магией магния,
Короткою вспышкой слепою
Ты явлен из времени давнего
На очную ставку с собою.
Вглядись почестней и попристальней
В черты отдаленного брата,—
Ведь всё еще слышится издали
Внезапный щелчок аппарата.
1965
[...]
Норд-ост гнул пальмы, мушмулу, маслины
И веллингтонию, как деву, колебал.
Ступеньки лестниц, словно пелерины,
К плечам пришиты были скал.
По берегу подземному блуждая,
Я встретил соловья, он подражал
И статую из солнечного края
Он голосом своим напоминал.
Я вышел на балкон подземного жилища,
Шел редкий снег и плавала луна,
И ветер бил студеным кнутовищем,
Цветы и травы истязал.
Я понял, что попал в Элизиум кристальный,
Где нет печали, нет любви,
Где отраженьем ледяным и дальним
Качаются беззвучно соловьи.
1933, Крым
[...]
Простились мы, и с вышитой каймою
Платок родные руки дали мне.
Подарок милой! Он всегда со мною.
Ведь им закрыл я рану на войне.
Окрасился платочек теплой кровью,
Поведав мне о чем-то о родном.
Как будто наклонилась к изголовью
Моя подруга в поле под огнем.
Перед врагом колен не преклонял я.
Не отступил в сраженьях ни на пядь.
О том, как наше счастье отстоял я,
Платочек этот вправе рассказать.
[...]
Спишь ты, Юстина? Я жду у дверей.
— Бог с вами, рыцарь, уйдите скорей! —
Полно, Юстина, я тихо пройду,
Как петушок по дорожке в саду!
— Видела я, петушок наскочил,
Курочку бедную крыльями бил.
— Курочке мил петушок удалой!
Хочешь проверить? — скорее открой!
опубл. 1910
Пурпуреа на закате расцвела,
Цвет багряный и надменный, лишь на час,
В час, как Демон молвит небу ярый сказ.
Пурпуреа на закате расцвела,
Прижимаясь к тонкой пыли у стекла.
Яркий призрак, горний отблеск, ты для нас.
Нам ты в радость, пурпуреа, расцвела,
Будь нам в радость, пурпуреа, хоть на час.
27 мая 1913 г. Тойла.
В этом мире я только прохожий,
Ты махни мне весёлой рукой.
У осеннего месяца тоже
Свет ласкающий, тихий такой.
В первый раз я от месяца греюсь,
В первый раз от прохлады согрет,
И опять и живу и надеюсь
На любовь, которой уж нет.
Это сделала наша равнинность,
Посоленная белью песка,
И измятая чья-то невинность,
И кому-то родная тоска.
Потому и навеки не скрою,
Что любить не отдельно, не врозь —
Нам одною любовью с тобою
Эту родину привелось.
[...]
О владычица смерть, я роптал на тебя,
Что ты, злая, царишь, всё земное губя.
И пришла ты ко мне, и в сиянии дня
На людские пути повела ты меня.
Увидал я людей в озареньи твоем,
Омраченных тоской, и бессильем, и злом.
И я понял, что зло под дыханьем твоим
Вместе с жизнью людей исчезает, как дым.
20 октября 1897
[...]
Пограничной водой наливается куст,
и трава прикордонная жжется.
И боится солдат святотатственных чувств,
и поэт этих чувств бережется.
Над холодной водой автоматчик притих,
и душа не кричит во весь голос.
Лишь во славу бессилия этих двоих
завывает осенняя голость.
Да в тени междуцарствий елозят кусты
и в соседнюю рвутся державу.
И с полей мазовецких журавли темноты
непрерывно летят на Варшаву.
10 октября 1962
[...]
Нет, не любовь меня влекла,
Не жажда подвига томила, —
Мне наслаждения сулила
Царица радостного зла.
Окружена прозрачной дымкой
Порочных снов и злых страстей,
Она сошла к душе моей
Ожесточённой нелюдимкой,
И научила презирать
Людские скучные забавы,
И чары тайные вкушать,
Благоуханные отравы.
Восторгов тщетных, грёз ночных
Струи кипучие так сладки, —
Но в сердце копятся от них
Противно-горькие осадки.
Доверчивый, простосердечный,
Безумно следуя мечте,
Дается юноша беспечно
В неволю хитрой красоте;
Кипит, ликует, возвышается
Его надежда; перед ним
Мир очарованный является
Безбрежным, ясным и святым.
Он долго рабствует прекрасной,
Он богом идола зовет;
Но сон проходит сладострастный
И в то же сердце не придет!
Счастлив, когда любви волнение
Он своевольно усмирил
И стыд, и гордость, и презрение
Для ней во нраве сохранил.
1 мая 1825
[...]
Ведут таинственные оры
Свой тайнозримый хоровод.
Умрёт ли кто иль не умрёт —
Но дивной музы Терпсихоры
Прекрасен в вечности полёт.
Ты, смертный, утешайся пляской.
Следи движенье снежных рук,
И флейты нежный тонкий звук, —
И очарован музы лаской
Не бойся горестных разлук.
Увянут розы, всё истлеет,
Испепелится твой чертог,
Но на Парнасе дивный Бог
Всё в странном свете пламенеет:
Он тлен печальный превозмог!
Своей любимой — Терпсихоре —
Он повелел тревожить нас,
Чтоб в сердце пламень не угас,
Чтоб в радость обратилось горе,
Когда пробьёт последний час.
[...]
Зачем, паук, уходишь торопливо
Ты по столу от взора моего?
Иль то, что мне таинственно и живо,
Давно тебе обычно и мертво?
Другой паук когда-то постоянно
Великого маэстро навещал
И, поместясь к нему на фортепьяно,
Всего себя он звукам посвящал.
И, одинок, любил его Бетховен.
Его давно воспел другой поэт.
Не потому ль уходишь, хладнокровен,
Что гения в моих напевах нет, —
Что, даже приманить тебя желая,
Сейчас пою уж петое давно,
Что чар полна всегда душа живая,
Но жизнь зачаровать не всем дано?
1913
[...]
Снова лес за туманами,
То туман над полянами
Али дым от кадил…
Вот иду я дорожкою,
В мягком мху меж морошкою,
Где когда-то ходил…
Вот и речка журчащая
Льётся чащею, чащею,
Словно в чащу маня, —
Снова, снова я маленький:
Цветик маленький, аленький,
Аль не помнишь меня?
Всё, что было, — приснилося,
Всё прошло — прояснилося,
И утихла гроза…
Что ж стоишь под осинкою
В сних глазках с росинкою —
Али это слеза?.
Звёзды светятся, светятся,
Уж никто мне не встретится:
Тихо, грустно вокруг…
Ах, мне жаль даль весеннюю —
Беззаботное пение
И тебя, милый друг…
Может, снилось — не сбылося,
Может, было — забылося, —
Ах, никто не видал,
Как в лесу на проталинке
Цветик маленький аленький
Умирал, увядал…
1936
[...]