Календари не отмечали Шестнадцатое октября, Но москвичам в тот день — едва ли Им было до календаря.
Все переоценилось строго, Закон звериный был как нож. Искали хлеба на дорогу, А книги ставили ни в грош.
Хотелось жить, хотелось плакать, Хотелось выиграть войну. И забывали Пастернака, Как забывают тишину.
Стараясь выбраться из тины, Шли в полированной красе Осатаневшие машины По всем незападным шоссе.
Казалось, что лавина злая Сметет Москву и мир затем. И заграница, замирая, Молилась на Московский Кремль.
Там, но открытый всем, однако, Встал воплотивший трезвый век Суровый жесткий человек, Не понимавший Пастернака.
1945