Вкруг молчь и ночь Мне одиночь.
Тук пульса по опушке пушки. Глаза веслом ресниц гребут. Кромсать и рвать намокшие подушки, Как летаргический, проснувшийся в гробу. Сквозь темь кричат бездельничая кошки, Хвостом мусоля кукиш труб. Согреть измерзшие ладошки В сухих поленьях чьих-то губ.
Вкруг желчь и желчь Над одиночью молчь.
Битюг ругательств, поле брани. Барьер морщин, по ребрам прыг коня. Тащить занозы воспоминаний Из очумевшего меня. Лицо, как промокашка тяжкой ранки, И слезы, может быть, поэта ремесло? А за окном ворчит шарманка Чрезвычайно весело: «Ты ходила ли, Людмила, И куда ты убегла?»
— «В решето коров доила, Топором овцу стригла.»
Проулок гнет сугроб, как кошка, Слегка обветренной спиной. И складки губ морщинками гармошки. Следы у глаз, как синие дорожки, Где бродит призрак тосковой. Червем ползут проселки мозга, Где мыслей грузный тарантас. О, чьи глаза — окном киоска Здесь продают холодный квас?!
Прочь ночь и одиночь, Одно помочь.
Под тишину Скрипит шарманка на луну: — Я живая, словно ртуть.
1919