Рыдают слуги, безутешен царь, царь Ирод обливается слезами, столица плачет над Аристобулом: с друзьями он играл в воде — о боги! — и утонул.
А завтра разнесутся повсюду злые вести, долетят до горных стран, до областей сирийских, и многие из греков там заплачут, наденут траур скульпторы, поэты: так далеко прославила молва лепную красоту Аристобула, но даже в самых смелых сновиденьях им отрок столь прелестный не являлся. И разве в Антиохии найдется хотя б одно изображенье бога прекрасней юного израилита?
Рыдает безутешно Александра, исконная царица иудеев, рыдает, убивается по сыну, но стоит только ей одной остаться, как яростью сменяются рыданья. Она кричит, божится, проклинает. Как провели ее, как насмеялись! Пришла погибель дому Асмонеев, добился своего кровавый деспот, чудовище, душитель, кровопийца, свой давний план осуществил убийца! И даже Мариамна ни о чем не догадалась — все свершилось втайне. Нет, ничего не знала Мариамна, иначе бы не допустила смерти возлюбленного брата: все ж царица и не совсем еще она бессильна. А как, должно быть, торжествуют нынче, злорадствуют паршивые ехидны: и царская сестрица Саломея, и мать ее завистливая Кипра. Смеются над несчастьем Александры, над тем, что лжи любой она поверит, что никогда не выйти ей к народу, не закричать ей о сыновней крови, не рассказать убийственную правду.