Уж он ослаб рассудком бедным, Уж он старик, сухой как жердь, Своим дыханием зловредным Небесную коптящий твердь. Уже, со старческою палкой, В приюте нравственных калек, В какой-нибудь газете жалкой Он жалкий доживает век. Вдруг, вспомнив прежнюю отвагу, Рукой дрожащею скорей Берется в корчах за бумагу — Чернит бумагу и людей. Старинный червь сосет и точит; Но уж в глазах темнеет свет: Портрет врага писать он хочет — И выставляет свой портрет. «Нахальство… мальчик...» — злость диктует; Но изменившая рука Строками черными рисует Нахальство злого старика. Досада пуще в грудь теснится, Бессилье сердце жмет тоской — И, с пеной у рта, старец злится, Покуда сам не отравится Своею бешеной слюной.
1859