Чабан, коня поставив на приколе, Заснул, не закрывая глаза карего. Две-три кибитки в диком чистом поле. Над полем небо, а на небе — марево.
Здесь рядом насыпь свежая с курганом, С могилами бойцов — могилы схимников. Здесь пахнет сразу и речным туманом, И горьким кизяком из темных дымников.
Здесь медленные движутся верблюды, Похожие на птиц глубокой древности, И низкорослы, и широкогруды, Здесь люди полны странной задушевности.
Здесь, кажется, нет края серой глине. Пустыня. Суховей поднялся надолго, И побелели корешки полыни, И пылью красная покрылась таволга.
Пустынна степь, но за степною гранью Есть мир другой, есть новая вселенная! Вставай, беги, скачи к ее сверканью! Заснул чабан, заснула степь забвенная.
Не так ли дремлешь ты, душа людская, Сухая, черствая… Но вспыхнет зарево, И ты сверкнешь — прекрасная, другая, Таинственная, как степное марево.
1940