Надсевшись Дон-Кишот с баранами сражаться, Решился лучше их пасти И жизнь невинную в Аркадии вести. Проворным долго ль снаряжаться? Обломок дротика пошел за посошок, Котомкой с табаком мешок, Фуфайка спальная пастушечьим камзолом, А шляпу, в знак его союза с нежным полом, У клюшницы своей соломенную взял И лентой розового цвета Под бледны щеки подвязал Узлами в образе букета. Спустил на волю кобеля, Который к хлебному прикован был амбару; Послал в мясном ряду купить баранов пару, И стадо он свое рассыпал на поля По первому морозу; И начал воспевать зимой весенню розу. Но в этом худа нет: веселому все в лад, И пусть играет всяк любимою гремушкой; А вот что невпопад: Идет коровница — почтя ее пастушкой, Согнул наш пастушок колена перед ней И, размахнув руками, Отборными словами Пустился петь эклогу ей. «Аглая! — говорит, — прелестная Аглая! Предмет и тайных мук и радостей моих! Всегда ли будешь ты, мой пламень презирая, Лелеять и любить овечек лишь своих? Послушай, милая! там, позади кусточков, На дереве гнездо нашел я голубочков: Прими в подарок их от сердца моего; Я рад бы подарить любезную полсветом — Увы! мне, кроме их, бог не дал ничего! Они белы как снег, равны с тобою цветом, Но сердце не твое у них!» Меж тем как толстая коровница Аглая, Кудрявых слов таких Седого пастушка совсем не понимая, Стоит разинув рот и выпуча глаза, Ревнивый муж ее, подслушав селадона, Такого дал ему туза, Что он невольно лбом отвесил три поклона; Однако ж головы и тут не потерял. «Пастух — невежда! — он вскричал. — Не смей ты нарушать закона! Начнем пастуший бой: Пусть победителя Аглая увенчает — Не бей меня, но пой!» Муж грубый кулаком вторичным отвечает, И, к счастью, в глаз, а не в висок. Тут нежный, верный пастушок, Смекнув, что это въявь увечье, не проказа, Чрез поле рысаком во весь пустился дух И с этой стал поры не витязь, не пастух, Но просто — дворянин без глаза.
Ах, часто и в себе я это замечал, Что, глупости бежа, в другую попадал.
1805