«Возможно ли, как в тридцать лет Переменилось все!.. ей-ей, другой стал свет! — Подагрик размышлял, на креслах нянча ногу. — Бывало в наши дни и помолиться богу, И погулять — всему был час; А ныне… что у нас? Повсюду скука и заботы, Не пляшут, не поют — нет ни к чему охоты! Такая ль в старину бывала и весна? Где ныне красны дни? где слышно птичек пенье? Охти мне! знать, пришли последни времена; Предвижу я твое, природа, разрушенье!..» При этом слове вдруг, с восторгом на лице, Племянница к нему вбежала. «Простите, дядюшка! нас матушка послала С мадамой в Летний сад. Все, все уж на крыльце, Какой же красный день!» — И вмиг ее не стало. «Какая ветреность! Вот модные умы! — Мудрец наш заворчал. — Такими ли бывало Воспитывали нас? Мой бог! все хуже стало!»
Читатели! подагрик — мы.
1803