Облетел я воздух, Окатился морем, Осушился зноем, Над огнем волканов, Прокопал до сердца Глубины земные. Что ж нашел я в безднах? Что застал в пучинах? Что в огнях кипучих, В толщах подземельных? Все одно и то же, То же проявленье Истины великой: «Все от Бога — Божье!» Все колеса движет, Все пружины ладит, Всюду сам хозяин — Всемогущий Бог!
Есть язык у ветра, Голос у морей; Жжет огонь словами, Не молчит земля! Говорил я с ветром, С морем говорил, И разгарный понял Разговор огней, И прочел все буквы В букварях земли! Что ж! О чем тот громкий Говор у стихий? Там у них промчался Чей-то тайный глас, Будто уж подкрался Их последний час, Будто скоро море Выхлынет из нор, И, в стихийном споре, Слижут цепи гор Огненны разливы, И моря — гневливы, — Вспыхнув, побегут, И наш брат, как нивы, Без серпа пожнут! И, заслышав суд, Вдруг все расходилось (Всяк пред горем зол): Воздух стал изменчив, Море как котел! Под землею, стонет, На земле шумит!
Но один беспечный Ходит по земле, Господином гордым Гордый человек! Города сгорают; Море сушу топит! Буря бурю гонит, И под нами что-то Роется в тиши… Но он глух до гласов, Для явлений слеп; Не внимает сердцу, В небо не глядит. Все копит да мерит, Жадный и скупой, Ничему не верит, Самодур слепой! Он рукою машет, Слыша о судьбах, И поет и пляшет На своих гробах…
1834