Душа, я горем не терзаем, Но плачу, ветреная странница. Все продаем мы, всем должаем, Скоро у нас ничего не останется.
Конечно, есть и Бог, и небо, И воображение, которое не ленится, Но когда сидишь почти без хлеба, Становишься как смешная пленница.
Муза вскочит, про любовь расскажет (Она ведь глупенькая, дурочка), Но взглянешь, как веревкой вяжет Последний тюк наш милый Юрочка, —
И остановишься. Отрада Минутная, страданье мелкое, Но, Боже мой, кому это надо, Чтобы вертелся, как белка, я?
Июнь 1917