Еще он помнит башмаков износ — Моих подметок стертое величье, А я — его: как он разноголос, Черноволос, с Давид-горой гранича.
Подновлены мелком или белком Фисташковые улицы-пролазы: Балкон — наклон — подкова — конь — балкон, Дубки, чинары, медленные вязы…
И букв кудрявых женственная цепь Хмельна для глаза в оболочке света,-- А город так горазд и так уходит в крепь И в моложавое, стареющее лето.
7 — 11 февраля 1937
Как дерево и медь — Фаворского полет,-
В дощатом воздухе мы с временем соседи,
И вместе нас ведет слоистый флот
Распиленных дубов и яворовой меди.
...
И пламенный поляк — ревнивец фортепьянный…
Чайковского боюсь — он Моцарт на бобах…
И маленький Рамо — кузнечик деревянный.
1937
...
Мне вспомнился старинный апокриф —
Марию Лев преследовал в пустыне
По той простой, по той святой причине,
Что был Иосиф долготерпелив.
...
Дутые-надутые шары-пустомели
Разноцветным облаком на ниточке висели,
Баловали-плавали, друг друга толкали,
Своего меньшого брата затирали.
...
Мы только с голоса поймем,
Что там царапалось, боролось…
Звезда с звездой — могучий стык,
Кремнистый путь из старой песни,
...
