На высоком перевале В мусульманской стороне Мы со смертью пировали — Было страшно, как во сне.
Нам попался фаэтонщик, Пропеченный, как изюм, Словно дьявола погонщик, Односложен и угрюм.
То гортанный крик араба, То бессмысленное «цо»,-- Словно розу или жабу, Он берег свое лицо:
Под кожевенною маской Скрыв ужасные черты, Он куда-то гнал коляску До последней хрипоты.
И пошли толчки, разгоны, И не слезть было с горы — Закружились фаэтоны, Постоялые дворы…
Я очнулся: стой, приятель! Я припомнил — черт возьми! Это чумный председатель Заблудился с лошадьми!
Он безносой канителью Правит, душу веселя, Чтоб вертелась каруселью Кисло-сладкая земля…
Так, в Нагорном Карабахе, В хищном городе Шуше Я изведал эти страхи, Соприродные душе.
Сорок тысяч мертвых окон Там видны со всех сторон И труда бездушный кокон На горах похоронен.
И бесстыдно розовеют Обнаженные дома, А над ними неба мреет Темно-синяя чума.
12 июня 1931