Пахнет кровью и позором с бойни. Собака бесхвостая прижала осмеянный зад к столбу Тюрьмы правильны и спокойны. Шляпки дамские с цветами в кружевном дымку.
Взоры со струпьями, взоры безнадежные Умоляют камни, умоляют палача… Сутолка, трамваи, автомобили Не дают заглянуть в плачущие глаза
Проходят, проходят серослучайные Не меняя никогда картонный взор. И сказало грозное и сказало тайное: «Чей-то час приблизился и позор»
Красота, красота в вечном трепетании, Творится любовию и творит из мечты. Передает в каждом дыхании Образ поруганной высоты.
Так встречайте каждого поэта глумлением! Ударьте его бичом! Чтобы он принял песнь свою, как жертвоприношение, В царстве вашей власти шел с окровавленным лицом!
Чтобы в час, когда перед лающей улицей Со щеки его заструилась кровь, Он понял, что в мир мясников и автоматов Он пришел исповедовать — любовь!
Чтоб любовь свою, любовь вечную Продавал, как блудница, под насмешки и плевки, — А кругом бы хохотали, хохотали в упоении Облеченные правом убийства добряки!
Чтоб когда, все свершив, уже изнемогая, Он падал всем на смех на каменья вполпьяна, — В глазах, под шляпой модной смеющихся не моргая, Отразилась все та же картонная пустота!
Март 1910