И воздух, поющий ветрами, И тихо щебечущий колос, И воды, и свищущий пламень Имеют свой явственный голос. Но чем ты уловишь созвучья Лужаек, где травы и сучья, Все выгибы, все переливы Беззвучной земли молчаливой?
Язык ее смутен, как пятна, Уста ее жаркие немы; Лишь чуткому телу понятны И песни ее, и поэмы. Щекотным валежником в чаще, Дорогою мягко-пылящей, На стежке — листом перепрелым Она говорит с твоим телом.
И слышит оно, замирая От радости и наслажденья, В ней мощь первозданного рая И вечного сердца биенье. Она то сурово неволит, То жарко целует и холит, То нежит тепло и упруго, — И матерь твоя, и супруга.
Ее молчаливые волны, Напевы ее и сказанья Вливаются, душу наполня, Лишь в узкую щель осязанья. Вкушай же ее откровенье Сквозь таинство прикосновенья, Что скрыто за влагой и сушей — Стопами прозревшими слушай.
1950