«Лютой казни ты достоин… Как до выси небосклона, — Далеко оруженосцу — До наследницы барона! Но в любви к тебе призналась Имогена, – я прощаю; Божий суд великодушно Вам обоим предлагаю. Ты возьмешь ее на плечи, По скалам и по стремнине Ты пойдешь с бесценной ношей Ко кресту на той вершине. Путь не легок: поскользнешься — Смерть обоим… Если ж с нею До креста дойдешь, – навеки Будет дочь моя твоею. Что ж, согласен?» – «Да». – «До завтра». Грозный час настал. Собранье Ждет, окованное страхом, Рокового испытанья. Сам барон мрачнее ночи. Опустил угрюмо вежды; Только те, кто любят, полны Чудной силы и надежды. И с отвагой, и с любовью, Он берет ее на плечи, И она ему, краснея, Шепчет ласковые речи… Вот сигнал, – по дикой круче Он идет… Пред ними бездна… Но в очах его отвага, С милой смерть ему любезна. Из-под ног сорвался камень, — Он дрожит, изнемогает… Но так нежно Имогена Кудри милого ласкает. И в очах блеснуло счастье, И легко над страшной кручей Он прошел каким-то чудом, Безмятежный и могучий. А над ним она, в лазури, С золотыми волосами, В белом платье – словно ангел С белоснежными крылами. Но таков удел наш горький: Кто нам дорог, кто нас любит, — Обнимая, вместе в бездну Увлекает нас и губит. С каждым шагом все тяжеле Давит ноша, и, склоняясь: «Тяжко мне, я умираю…» — Прошептал он, задыхаясь… Но она взглянула в очи И «люблю» ему сказала, И безумная отвага В гордом взоре заблистала. Вся – надежда, вся – молитва, Имогена, в страстной муке, Чтобы легче быть – высоко Подымает к небу руки… Вот и крест… Еще мгновенье — И достиг он цели… Бледный, Пал он с ношей драгоценной, И раздался крик победный: «Ты моя, моя навеки!» «Поскорей разнять их!» – грозно Закричал барон… Со свитой Он примчался – было поздно… Слишком крепко Имогена Обвила его руками… На лице – покой и счастье, И уста слились с устами. «Что ж вы медлите? Скорее Разлучить их!» Но стояли Все, поникнув головою, Полны страха и печали. Лишь один ответил робко: «Никакая власть и сила Разделить, барон, не может То, что смерть соединила…»
1889