Глухая пора листопада, Последних гусей косяки. Расстраиваться не надо: У страха глаза велики.
Пусть ветер, рябину занянчив, Пугает ее перед сном. Порядок творенья обманчив, Как сказка с хорошим концом.
Ты завтра очнешься от спячки И, выйдя на зимнюю гладь, Опять за углом водокачки Как вкопанный будешь стоять.
Опять эти белые мухи, И крыши, и святочный дед, И трубы, и лес лопоухий Шутом маскарадным одет.
Все обледенело с размаху В папахе до самых бровей И крадущейся росомахой Подсматривает с ветвей.
Ты дальше идешь с недоверьем. Тропинка ныряет в овраг. Здесь инея сводчатый терем, Решетчатый тес на дверях.
За снежной густой занавеской Какой-то сторожки стена, Дорога, и край перелеска, И новая чаща видна.
Торжественное затишье, Оправленное в резьбу, Похоже на четверостишье О спящей царевне в гробу.
И белому мертвому царству, Бросавшему мысленно в дрожь, Я тихо шепчу: «Благодарствуй, Ты больше, чем просят, даешь».
1941