История над нами пролилась. Я под ее ревущим ливнем вымок. Я перенес размах ее и вымах. Я ощутил торжественную власть.
Эпоха разражалась надо мной, как ливень над притихшею долиной, то справедливой длительной войной, а то несправедливостью недлинной.
Хотел наш возраст или не хотел, наш век учел, учил, и мчал, и мучил громаду наших душ и тел, да, наших душ, не просто косных чучел.
В какую ткань вплеталась наша нить, в каких громах звучала наша нота, теперь все это просто объяснить: судьба — ее порывы и длинноты.
Клеймом судьбы помечены столбцы анкет, что мы поспешно заполняли. Судьба вцепилась, словно дуб, корнями в начала, середины и концы.