В тот день Меня в партию приняли. В тот день Исключали из партии Любимца студенческой братии Профессора Трынова.
Старик был нашим учителем. Неуживчивым и сердитым. Он сидел И молчал мучительно, Уже равнодушный ко всем обидам.
Его обвиняли в семи грехах, А мне все казалось, Что это — травля. И сердце твердило: — Неправда! Неправда! — А может быть, правда?— Спрашивал страх.
Страх… И я поднял руку «за». За исключение.
И, холодея, Вдруг я увидел его глаза. Как, наверно, Брюллов Увидал Помпею.
Вовек не забуду я те глаза. Вовек не прощу себе подлое «за». Мне было тогда девятнадцать Мне рано выдали партбилет.