Я был предуведомлен, что опасно В ту ночь оставаться мне одному, Что хочет ворваться в мирную паству Весть о грядущем, шурша об дома… Напрасно жена пыталась любовью Обезопасить наш теплый мирок… И стало мне видно: годы бесславья, Как трупы, переступают порог.
… Я спотыкался о заскорузлые травы, Торчавшие в топкой воде впереди. Черна была ночь, но небо — багрово, Как пурпур пришедшего Судии. И, не дождавшись ни единого звука, Я понял, что закрутилась тропа, Что взвешена правда нашего века И — брошена, — легкая, как скорлупа.
Всюду — края черепков чугунных. По сторонам — трясины и мох. Нет победителей. Нет побежденных. Над красными лужами — чертополох. Я крикнул — в изморось ночи бездомной (Тишь, как вода, заливала слух), И замолчал: все, кого я помнил, Вычеркнуты из списка живых.
1937