Я после долгих лет бежал из плена Любовного — и, дамы, без конца Рассказывать могу, как беглеца Расстроила такая перемена.
Внушало сердце мне, что, несомненно, Одно не сможет жить, как вдруг льстеца Встречаю, кто любого мудреца Предательством поставит на колена.
И вот уже, вздыхая о былом, Я говорил: «Был сладостнее гнет. Чем воля», — и цепей алкал знакомых.
Я слишком поздно понял свой просчет И, пленник вновь, теперь с таким трудом Невероятный исправляю промах.