Я уходил за городскую стражу, С моим народом навсегда порвав. Навстречу степь желтела низким кряжем И духом злым сухих и жёстких трав.
Ты умоляла, стискивала руки, Но ты ль могла меня остановить? Я шёл на подвиг, на венец, на муки, Я цепи рвал, а ты была — лишь нить!
Я говорил, что лишь духовный воин Узрит Мицор, где царствует Аллах, Что, бросив всё, я сделаюсь достоин С Ним говорить в пустыне на скалах.
— — — — — — — — — — —
И вот, со скал слежу я караваны, Теченье солнц и смену быстрых лун; Я вслушался в протяжный ритм Корана И в письмена благочестивых сунн.
Постом, молитвами, бессонным бденьем Я похоть чувств попрал и укротил, Врата души раскрыл святым виденьям, Чертог ума — наитью горних сил.
Но властелин блаженного Мицора, Господь, не принял пламенную дань: Безгласно небо, безответны горы, И та же жажда жжёт мою гортань.
— — — — — — — — — — —
Я проходил сквозь городскую стражу, Мой дерзкий подвиг в страхе оборвав. Степь назади серела низким кряжем И духом злым сухих и жёстких трав.
Я умолял, я звал, ломая руки, Тебя, единственную, что любил, И зов мой гас, и разбивались звуки О мрамор памятников и могил.
Ты позвала — зачем же я отвергнул? Ты умерла — я всё ещё живу… Господь любви! Куда ж Твой раб неверный Опустит праздную главу?
1935