Я вас не смею раздражать И повинуюсь молчаливо, И, хоть совсем не рад молчать, Молчать я буду терпеливо. «Но, ради самого Христа, К чему вся эта пестрота, Вся эта смесь стихов и прозы, — Все это шутки или слёзы?» — Меня вы спросите. «Увы! Отчасти плод тяжёлой скуки, Отчасти плод душевной муки И нездоровой головы». Притом, скажу чистосердечно, На вас мне трудно угодить: Едва шутить начну беспечно — Сейчас упрёк: «Зачем шутить!» Невесел я — опять укоры, Опять нахмуренные взоры; Но как же быть мне, мой Творец!.. Assez! Довольно наконец. За то, что врал напропалую, За то, что мучил этим вас, Склонив колени, в этот час Прах вашей ножки я целую. А ручку можно ли пожать? Нельзя? Так что и толковать! К чему излишняя награда? Такая милая отрада Меня с ума б теперь свела, А вы… вы не творите зла. Мне остаётся перед вами, Приняв вид скромности святой, Стоять с поникшей головой И с потуплёнными глазами Или забыть весь свет — и вдруг Воскликнуть…
19 апреля 1861