Я есмь помойная великой Яви яма. Всё не по-моему. – Мне воли нет и нет. – В меня летит с небес помет комет. И я зияю голым глазом срама, сияю пустотой, как рама (где не бытийствуя изображен предмет). Как рама вдрызг разбитого оконца – слепорожденная дыра, – взирающая оком незнакомца на все окраины вселенского двора. Двора с помойной ямою и с кучей навозной! Грозной! (словно гроб иль гром). И надокучил я себе, как дождь трескучий, костлявый дождь, который хил и хром. И вот, ощерясь, точно зверь рыскучий, и ощетинясь всей собачьей тучей, я по утрам сживаюсь со двором не зная чем, душой или нутром, а ночью, выпав, как несчастный случай, о землю колочусь звездой падучей. Двор развезло, и вот всё непролазней тащиться глазу – по колено! вброд!!! – а то и по пояс в соблазне (себя разиня, как огромный рот). Двор развезло. Всё липнет или вязнет. Вот как по горло мне везет!!! – Какая разница, кто чем кого-то дразнит! Двор развезло, как пьяницу под праздник – эй, шире грязь – навоз ползет! Давно знакомое мне стало как-то дико, всё сбилось в кучу, встало на дыбы. Жизнь – что слепые ямины Эдипа (как памятные вмятины судьбы). И взгляды – как в Великий пост ухабы, и ухают они до самых разных бездн. Ни повитухи бы, ни пастуха бы, ни семени, ни жизни из ложесн! Улыбка выглянет из рамы (как ошибка), пришипится – да и в лазейку шмыг! Глазей пустотами, слепой пастух Эдипка! – Пусть очи выпиты, но задний двор велик. Я свальная страстям невольным яма, желания ложатся в ней за рупь, за рупь целковый, под тоску Буяна, под песню окаянного Бояна, и ярость бычья проникает вглубь. Блуди, Эдип, с родительницей Мойрой! На бисер слезы! – И на свалку тщу! – Разинут ямой я по-своему помойной и мусор перед музами мечу.
13 августа 1969