Благодарю тебя: меня ты отрывала От пошлости земной, и, отряхая прах, С тобой моя душа все в мире забывала И сладко мучилась в таинственны трудах. Сначала озарять пир юности кипучей Влетала ты ко мне в златые дни забав. Гремя литаврами и бубнами созвучий, Покровы распахнув и дико разметав Густые волосы по обнаженной груди. Тебя так видели и осуждали люди Нескромность буйную. Порою твой убор Был слишком прихотлив и оскорблял их взор. Сказали: он блестящ не в меру, он изыскан, И амброй чересчур и мускусом напрыскан, И ты казалась им кокеткою пустой, Продажной прелестью, бездушной красотой. Мир строг: он осудил твою младую шалость, Твой бешенный порыв; твоих проступков малость Он в преступление тяжелое вменил; Ты скрылась от него, и он тебя забыл. Но в тишине, в глуши меня ты не забыла, И в зрелом возрасте мой угол посетила: Благодарю тебя! — Уже не молода Ты мне являешься, не так, как в те года, Одета запросто, застегнута на шею, Без колец, без серег, но с прежнею своею Улыбкой, лаской ты сидишь со мной в тиши, И сладко видеть мне, что ты не без души, Что мир тебя считал прелестницей минутной Несправедливо… нет! В разгульности беспутной Не промотала ты святых даров творца; Ты не румянила и в юности лица, Ты от природы так красна была, — и цельный Кудрявый локон был твой локон неподдельный, И не носила ты пришпиленной косы, Скрученной напрокат и взятой на часы. О нет, ты не была кокеткою презренной, И, может быть, ко мне в приязни неизменной, Переживя меня, старушкой доброй ты Положишь мне на гроб последние цветы.
1859