Все было торжественно-просто: Чуть с бронзы покров соскользнул, Как вширь, до вокзала и моста, Разлился восторженный гул.
День мчится — народ не редеет: Ложится венок на венок, Слова «ОТ ПРАВИТЕЛЬСТВА» рдеют На камне у бронзовых ног.
Но, чуждый полдневному свету, Он нем, как оборванный звук: Последний, кто нес эстафету И выронил факел из рук.
Когда-то под аркой вокзала, К народу глаза опустив, Он видел: Россия встречала Его, как заветнейший миф.
Все пело! Он был на вершине! И, глядя сквозь слез на толпу, Шагал он к роскошной машине Меж стройных шеренг ГПУ.
Все видел. Все понял. Все ведал. Не знал? обманулся?. Не верь: За сладость учительства предал И продал свой дар. А теперь?
Далеко, меж брызг Укарвайра, Гоним он нездешней тоской, Крича, как печальная кайра, Над огненной ширью морской.
Все глуше мольбы его, тише… Какие столетья стыда, Чья помощь бесплотная свыше Искупит его? и когда?
1937