Чтоб не слышать волчьего воя возвещающих труб, Утомившись сидеть в этих дебрях бесконечного мига, Разбивая рассудком хрупкие грезы скорлуп, Сколько раз в бессмертную смерть я прыгал.
Но крепкие руки моих добрых стихов За фалды жизни меня хватали… и что же? И вновь на Голгофу мучительных слов Уводили меня под смешки молодежи.
И опять как Христа измотавшийся взгляд, Мое сердце пытливое жаждет, икая. И у тачки событий, и рифмой звенят Капли крови на камни из сердца стекая.
Дорогая! Я не истин напевов хочу! Не стихов, Прозвучавших в веках слаще славы и лести! Только жизни! Беспечий! Густых зрачков! Да любви! И ее сумашествий!
Веселиться, скучать и грустить, как кругом Миллионы счастливых, набелсветных и многих! Удивляться всему, как мальчишка, впервой увидавший тайком До колен приоткрытые женские ноги!
И ребячески верить в расплату за сладкие язвы грехов, И не слышать пророчества в грохоте рвущейся крыши. И от чистого сердца на зов Чьих-то чужих стихов Закричать, словно Бульба: «Остап мой! Я слышу!»