Вступаю в духовные волны, Под свод музыкальной вселенной, Причастник ее вечерам, Где смолкшими звуками полны И воздух, и купол, и стены, Как хорами стихшими — храм.
Не скрытые маскою черной, Мерцают глубины роялей Таинственным золотом дек — Пучиною нерукотворной, Кипеньем магических далей, Творящих на миг — и навек.
Люблю эти беглые блики На струнах и лаке, а справа — Сверканье серебряных жерл, Когда океан многоликий Замкнуть берегами октавы Готов демиург — дирижер.
Люблю этот трепет крылатый Пред будущей бурей аккордов Вокруг, надо мной и во мне, И этот, закованный в латы Готических образов, гордый И тихий орган в глубине.
Он блещет светло и сурово, И труб его стройные знаки Подобны воздетым мечам Для рыцарской клятвы у Гроба, — Подобны горящим во мраке Высоким алтарным свечам.
А выше, в воздушных провалах, Над сумраком дольним партера, Над сонмами бронзовых бра, Блистают в холодных овалах Юнцы Мировой Сальватэрры — Алмазной вершины Добра.
На дальних эфирных уступах Отрогов ее запредельных Есть мир гармонических сфер, Для нас составляющих купол Свободных, бесстрастных, бесцельных Прозрений, наитий и вер.
И слушают молча колоссы В своих вознесенных овалах Сквозь отзвуки жизни былой — Что здесь, на земле стоголосой, Еще никогда не звучало: Эдем, — совершенство, — покой.
1950