Думаю: «Есть у меня, слава Богу, В пище достаток и даже избыток — Можно и чаек питать понемногу, Стужей прихваченных, ветром избитых».
Жестом зову поджидающих чаек, — И пред балконом шумливая стая Славу трубит мне, на крыльях качает, С хлебом на небо возносит, блистая,
И, растопырив хвосты веерами, Трепетно медлит в зависе упругом, И отлетает потом по спирали, Чтоб возвратиться маневренным кругом…
Жду их — и думаю: «Ну, всё в порядке, — Чайки так голодны, клювы так метки! Не загниют в моем доме остатки, Есть кому сплавить огрызки-объедки».
Вновь приближает завис вертикальный Лапки, поджатые около брюха, Что, как набитый снарядик овальный, Вложено в капсулу грязного пуха.
В жадном шнырянии, в крике сварливом Хищно ершатся охвостные снасти. Круглые зенки с кровавым отливом Щурятся при разевании пасти…
Просто читается, всем на потребу, Крыл указатель на стержне едином: Правое вскинуто к светлому небу, Левое брошено к темным глубинам.
Чья тут бесстрастная, чья роковая Проба — на мерзкое и на святое?. Всех нас одно холодит, согревая, Утро туманное, утро седое.
1988