Квартира тиха как бумага — Пустая, без всяких затей,- И слышно, как булькает влага По трубам внутри батарей.
Имущество в полном порядке, Лягушкой застыл телефон, Видавшие виды манатки На улицу просятся вон.
А стены проклятые тонки, И некуда больше бежать, А я как дурак на гребенке Обязан кому-то играть.
Наглей комсомольской ячейки И вузовской песни бойчей, Присевших на школьной скамейке Учить щебетать палачей.
Какой-нибудь изобразитель, Чесатель колхозного льна, Чернила и крови смеситель, Достоин такого рожна.
Какой-нибудь честный предатель, Проваренный в чистках, как соль, Жены и детей содержатель, Такую ухлопает моль.
Пайковые книги читаю, Пеньковые речи ловлю И грозное баюшки-баю Колхозному баю пою.
И столько мучительной злости Таит в себе каждый намек, Как будто вколачивал гвозди Некрасова здесь молоток.
Давай же с тобой, как на плахе, За семьдесят лет начинать, Тебе, старику и неряхе, Пора сапогами стучать.
И вместо ключа Ипокрены Давнишнего страха струя Ворвется в халтурные стены Московского злого жилья.
Ноябрь 1933