Припадочно заколотился джаз, И Мицци дико завизжала: «Лазарь!» К стене прилипли декольте и фраки, И на гитары негры засмотрелись, Как будто видели их в первый раз…
— Но Мицци, Мицци, что смутило вас? Ведь это брат ваш Вилли? Не узнали? Он даже не переменил костюма, Походка та же, тот же рост, прическа, Оттенок тот же сероватых глаз.
— Как мог мой Вилли выйти из тюрьмы? Он там сидит, ты знаешь, пятый месяц. Четыре уж прошло… Четыре чувства, Четыре дня, четырехдневный Лазарь! Сошли с ума и он, и Бог, и мы!
— Ах, Мицци дорогая… — О, позволь Мне опуститься вновь в небытие, Где золотая кровь и золотые Колосья колются, и запах тленья Животворит спасительную боль! —
Охриплой горлицею крик затих. Где наш любимый загородный домик, Сестрица Марта с Моцартом и Гете? Но успокоилось уже смятенье, И застонала музыка: «Fur dich!..»
1928