Лети, корабль, в свой путь с Виргилием моим, Да сохранят тебя светила благотворны: И Поллукс, и Кастор, и тот, кому покорны Все ветры на водах, и та, котору чтим Богиней красоты, всех радостей душою. Лети! и принеси безвредно по волнам Ты друга моего к Аттическим брегам: Дражайшу часть меня я отпустил с тобою! Конечно, твердою, дубовою корой, Тройным булатом грудь была вооруженна Того, в ком перва мысль родилась дерзновенна Неверной поручать стихии жребий свой! Ни дожденосные, зловещие гиады, Ни африканский ветр, ни бурный Аквилон, Ни Нот, не знающий пощады, Не сделали ему препон. И что они? какой род смерти был ужасен Тому, чей смелый взор был неподвижен, ясен, Когда зияла хлябь, горой вздымался вал, Из волн чудовища скакали И стрелы молний обвивали Верхи Эпирских грозных скал? Так, втуне от небес народы разделенны, Обширные моря в предел им положенны! Афетов дерзкий сын все смеет одолеть: Хотел, и мог сии пространства прелететь; Хотел, и святость всех законов нарушает, И даже огнь с небес коварно похищает. О святотатство, сколь твой гибелен был след! По свету океан разлился новых бед, И неизбежна смерть, но медленна дотоле, Удвоила свой шаг и всех разит по воле! Но только ли? Дедал, родившийся без крыл, Отважно к солнцу воспарил; Алкид потряс пределом ада! Где нашей дерзости преграда? Мы, в буйстве даже в брань вступаем с божеством. И Диев никогда не отдыхает гром.
1794